Читать «Голод (пер. Химона)» онлайн - страница 78

Она поднялась и зажгла свѣчку дрожащими руками; я облокотился назадъ. Что теперь будетъ? На душѣ у меня было такъ нехорошо.

Она посмотрѣла на стѣну, на часы, и испугалась.

— А! сейчасъ придетъ дѣвушка, — сказала она. Это были ея первыя слова.

Я понялъ ея намекъ и всталъ. Она взялась было за накидку, чтобы одѣть ее, но раздумала и отошла къ камину. Она была очень блѣдна и встревожена. Чтобы не имѣло вида, будто она мнѣ указываетъ на дверь, я сказалъ, приготовляясь уходить:

— Вашъ отецъ былъ военный?

— Да, онъ былъ военный. Откуда вы это знаете?

— Не знаю, такъ мнѣ казалось.

— Странно!

— Ахъ да. Иногда у меня пробуждаются предчувствія. Ха-ха, это относится къ моему сумасшествію…

Она быстро взглянула на меня, но ничего не отвѣтила. Я чувствовалъ, что мое присутствіе мучаетъ ее и хотѣлъ скорѣй съ этимъ покончить. Я направился къ двери. Но неужели она не поцѣлуетъ меня, не подастъ мнѣ даже руки? Я остановился въ ожиданіи.

— Вы уже идете? — спросила она, но не тронулась съ своего мѣста у камина.

Я ничего не отвѣтилъ. И стоялъ передъ ней униженный и смущенный и смотрѣлъ на нее, не говоря ни слова. Отчего она не оставила меня въ покоѣ, если все должно было такъ кончиться? Что я такое былъ въ эту минуту? Я собирался уходить, и это нисколько не безпокоило ее, она была потеряна для меня и я хотѣлъ сказать ей что-нибудь на прощанье, какое-нибудь глубокое, сильное слово, которое поразило бы ее. Но, противъ своего твердаго рѣшенія быть холоднымъ и гордымъ, я чувствовалъ себя оскорбленнымъ и безпокойнымъ; и я началъ говорить о какихъ-то незначительныхъ вещахъ; желанное слово не шло съ языка; мысль моя оскудѣла.

Отчего она не скажетъ мнѣ коротко и ясно, чтобы я убирался.

Да, отчего? Съ какой стати стѣсняться? Вмѣсто того, чтобы напоминать о скоромъ возвращеніи дѣвушки, она могла бы мнѣ просто сказать: теперь вы можете уходить, потому что мнѣ нужно итти за моей матерью, а въ проводахъ вашихъ я не нуждаюсь. Она объ этомъ просто не подумала! Нѣтъ, она именно объ этомъ-то и думала, это для меня совершенно ясно! Уже тотъ жестъ, съ какимъ былъ взятъ плащъ и затѣмъ снова положенъ на мѣсто, былъ для меня вполнѣ убѣдителенъ. Какъ сказано, у меня бываютъ предчувствія. Но, вѣдь, собственно говоря, въ этомъ нѣтъ ничего сумасшедшаго.

— Боже мой, да забудьте, наконецъ, это слово. Оно у меня сорвалось съ языка! — воскликнула она. Но она продолжала стоять неподвижно и не шла ко мнѣ.

Я былъ непреклоненъ и продолжалъ говорить. Я разглагольствовалъ, несмотря на горькое сознаніе, что этимъ я только докучаю ей и не трогаю ее ни однимъ своимъ словомъ; и тѣмъ не менѣе я не могъ остановиться. «Въ сущности, можно обладать отъ природы яркой впечатлительностью, но будучи вовсе сумасшедшимъ», подумалъ я. Встрѣчаются натуры, которыхъ каждый пустякъ можетъ тронуть и которыхъ можеть убить одно слово. И я далъ ей понять, что къ такимъ натурамъ принадлежу я. Дѣло въ томъ, что нищета обострила во мнѣ нѣкоторыя чувства, и это причиняетъ мнѣ много непріятностей. Но въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ это имѣетъ свои преимущества; иногда это приносило мнѣ пользу. Интеллигентный бѣднякъ гораздо болѣе тонкій наблюдатель, чѣмъ интеллигентный богачъ. Бѣднякъ слѣдитъ за каждымъ шагомъ, который онъ дѣлаетъ, недовѣрчиво прислушивается къ каждому слову, сказанному первымъ встрѣчнымъ; каждый его шагъ пробуждаетъ въ немъ цѣлый рядъ новыхъ чувствъ и мыслей. Его умъ и сердце чутки до крайности, его душа — сплошная рана…