Читать «Годы в Вольфенбюттеле. Жизнь Жан-Поля Фридриха Рихтера» онлайн - страница 214

Это было в мае 1799 года. В августе герцогиня, вероятно чтобы придать писателю, выходцу из бюргерского сословия, больше привлекательности в глазах семьи фон Фойхтерслебен, присвоила ему титул (без должности и жалованья) легационсрата — советника посольства. В октябре он опять приехал в Гильдбургхаузен, увидал, таким образом, Каролину во второй раз — и обручился с нею, что произошло следующим образом. Она спросила: «Хочешь быть моим?» Он ответил: «Об этом я должен тебя спросить». Несколько недель они держали это в тайне, затем он официально попросил ее руки. И навлек на себя негодование.

Отец Каролины, генерал-адъютант герцога фон Гильдбургхаузен Фойхтер фон Фойхтерслебен, уже умер, но мать, урожденная Шотт фон Шоттенштайн, жива и так же возмущена предполагаемым мезальянсом, как и вся остальная родня. Из переписки между братьями Каролины явствует, какие унижения ожидали бы не очень состоятельного претендента-бюргера, если бы этот брак состоялся.

Брату Генриху, оберегермейстеру герцога, представляется, что «новый веймарский ученый по имени Рихтер», «своим дерзким поведением и своими странными манерами» вызывающий у всех здравомыслящих людей смех, прокрался в фойхтерслебенский дом и «лестью и фантазиями» покорил Каролину, о чем он, оберегермейстер, узнал слишком поздно, «иначе я сразу бы заметил его намерение и быстро разделался бы с ним». Теперь же дело дошло до этой несчастной помолвки и до ужасной сцены с матерью, которая вне себя уже потому, что «часто повторявшаяся любимая поговорка блаж. памяти отца (чем ученей, тем крученей) вселила в нее отвращение ко всем ученым, в особенности к ученым зятьям, и потому что этот ученый и по духу, и по виду чистый чудак — он выделяется из всех окружающих, — и он не может знать, как долго будет пользоваться благосклонностью читателей, как долго вправе находиться на одном месте, он просто фантазер, а не писатель, у кого есть чему поучиться, и после своей смерти он не сможет обеспечить жену и детей, а Каролина, возможно, еще сделает лучшую партию или имеет шанс попасть ко двору, который уже платит ей ежегодно пятьдесят гульденов пенсии, и, стало быть, ей незачем отдавать себя на осмеяние злорадным людям, вступая в этот странный марьяж… Конечно, сперва следует навести справки о его положении, и, если сведения будут не очень благоприятными, это, возможно, единственное средство образумить Каролину».

Справки были наведены, консисторальный президент Гердер отозвался об ученом хорошо, а тот сам обрисовывает свои финансовые дела (самым лестным для себя образом), так что невеста сообщила своему брату: «Он получает за каждый лист 5–6 луидоров золотом, что по нашему счету равняется примерно 32 рейхсталерам, и без труда пишет по листу в неделю. Сейчас капитал его составляет только 2100 рейхсталеров, то есть немногим более моего. Так что считай сам. Положение и независимость освобождают его от всех требований пустой, но дорогостоящей жизни — и мы можем ограничивать себя как угодно; тем не менее мадам Рихтер будет богаче, чем фройляйн фон Фойхтерслебен. Мне говорят, он ничего не сможет оставить мне в наследство, но у меня есть обещание благородного, правдивого человека, что когда-нибудь мне достанется печальная поддержка — сумма, которую он через пять-шесть лет получит за полн. собрание своих сочинений и которая составит 12–16 000 рхт. Что же касается моего здешнего положения в высшем обществе, то оно определяется благосклонностью княгини».