Читать «Годы в Вольфенбюттеле. Жизнь Жан-Поля Фридриха Рихтера» онлайн - страница 115

Но он любит не только литературу, он любит и сами книги — с особенным пылом, вероятно, потому, что в молодости у него их не было. Уже в Йодице книги составляли основу его детских игр. Он делает библиотечку, сшивая из клочков бумаги книжки, которые сам исписывает. «Содержание было теологическое и протестантское и каждый раз состояло из выписанного из Лютеровской библии небольшого пояснения к какому-либо стиху».

Таково автобиографическое зерно гротескной истории о собрании книг предовольного учителишки Вуца, которое «состояло, подобно языческому, из сплошных рукописей». Ведь Вуц сам сочинял для себя все значительные новинки, названия которых он находил в каталоге Лейпцигской ярмарки и купить которые, разумеется, не мог — сочинял, даже не подержав в руках оригинала. «Едва лишь вышли „Физиогномические фрагменты“, Лафатера (к слову сказать, одна из самых дорогих книг того времени: четыре тома, форматом в четверть листа, стоили 100 талеров), как Вуц, дав лишь небольшую фору этой плодовитой голове, сложил вчетверо лист писчей бумаги и три недели не отрывался от кресла, пока сам не вывел из собственной головы физиогномический плод… и… не уподобился швейцарцу». При таком необычном способе копирования порой случалось, что философский трактат о пространстве и времени у Вуца толкует лишь о судовом помещении и о «времени, которое у женщин называют менсисом», — но это не омрачало радости обладания собственной библиотекой.

Чтение доставляло мальчику «физическое упоение». Это говорит пятидесятипятилетний Жан-Поль, когда вспоминает вторую книгу, оказавшую на него большое влияние. Снова это книга, которая, так же как и «Orbis pictus», знакомит с образом мира в буржуазном освещении, хотя и в другой, на сей раз увлекательной форме, — «Робинзон Крузо» Дефо, история буржуазного selfmademan’a , который, положившись на себя и на бога, вдали от феодальной власти создал свой особый, лучший мир собственности.

Все это происходит уже в Шварценбахе на Заале, где, по-видимому, есть люди, у которых можно одалживать книги. Торговый городишко насчитывает полторы тысячи жителей. Приход содержит двух пасторов. Городская школа имеет свой преподавательский корпус, состоящий из ректора и учителя пения, учит латыни и внушает такое доверие, что пастор Рихтер решает послать туда своего вступившего в переходный возраст вундеркинда, впервые предоставляя ему в 15 лет возможность регулярного обучения.

Шварценбахская латинская школа похожа на существующие и поныне одноклассные сельские школы. «В классной комнате… помещались и приготовишки, и читающие по складам, и латинисты, и большие и маленькие девочки — они сидели, как на ярусах в оранжерее или в древнеримском театре, от пола вверх до самой стены, — тут и ректор, и учитель пения, тут и неизбежный крик, гул, громкое чтение и драки». Ректор Вернер, тщеславный человек, «от природы красноречивый… но неглубокий», учил молодого Рихтера древним языкам (то есть всему, что могла дать школа), причем по методу, который он выдавал за собственное изобретение, но который Жан-Поль называет базедовым методом, что несправедливо по отношению к филантропу Базедову.