Читать «Годы в Вольфенбюттеле. Жизнь Жан-Поля Фридриха Рихтера» онлайн - страница 109

Для профессора и придворного этой «луной» с общественной точки зрения была жизнь низов, крестьян на барщине и нищих школьных учителей, с географической — далекое захолустье, Фихтельгебирге, с культурной — убожество и ограниченность деревни и провинции.

Все это берет начало в Йодице, недалеко от Гофа, от «настоящего», то есть «духовного», места его рождения. «Заале, берущая, как я, начало в Фихтельгебирге, бежала со мной до самого Йодица». Она была «самым красивым, во всяком случае, самым длинным, что было в Йодице, она обегала его у горы, само же местечко перерезал небольшой ручей с мостиком. Небольшой замок и пасторский дом были здесь самыми видными постройками». В этом пасторском доме он прожил с трех до тринадцати лет. Оттуда до самой старости веяло на него «ароматом… увядшего детства», и из дали времен он приветствовал сельских жителей, желал им благополучия и важнейшей предпосылки его: «Да минуют их все битвы».

Были и другие причины, чтобы идеализировать детство. Сравнительно с тем, что ждало его потом, то была самая беззаботная пора его жизни, скудная, но без нужды. Правда, постоянно растущей семье не хватает кроватей, по одной кровати приходится на отца с Фрицем и на младших братьев, Адама с Готлибом, но домашнее хозяйство надежно обеспечивает семью. Доход отца по сравнению с заработком в должности учителя почти удвоился. В пасторских хлевах — коровы, овцы и свиньи. На огороженном каменной стеной дворе кудахчут куры. В людской живут две служанки, они помогают хозяйке. Приход из пяти селений владеет правами на пастбище и барщину. Таким образом, крестьяне обязаны обрабатывать поля не только землевладельца, но и пастора. Само собой разумеется, что пастор и его дети тоже работают, и тем не менее чувство принадлежности к привилегированному сословию рано укрепилось в юноше.

Это чувство знакомо каждому, кто рос в деревне или небольшом городишке в семье бургомистра, учителя или врача. Ребенок видит, как к нему относятся окружающие, и это заставляет его ощутить свою роль в обществе. Если люди придают значение тому, чей ты отпрыск, то и сам начинаешь придавать этому значение. А пасторы в XVIII веке еще пользуются большим авторитетом. Государство постоянно старается внушить почтение к своим церковным столпам. Деревенский пастор исполняет не только духовные, но и административные обязанности. Он регистрирует акты гражданского состояния, руководит переписью населения. Ведет учет рекрутов. У него справляются о репутации крестьян.

Для мальчика Фрица Рихтера этот опыт важен потому, что он не только способствует его изоляции, но и делает ее переносимой, усиливая уверенность в себе. Если верить тому, что говорил Жан-Поль в старости, у него рано начался процесс эмансипации, сознательное пренебрежение к прочной общественной иерархии — первый шаг к бунту, к осознанию своего «я». Он описывает это как мистическое событие, как нечто, что пиетисты называют «прорывом» или «озарением»: «Однажды утром я, совсем маленьким ребенком, стоял в воротах и смотрел на сложенные дрова, как вдруг передо мной, словно молния с неба, сверкнуло внутреннее видение, и с тех пор оно так и сияет: я есть некое Я, тут мое Я увидело самое себя впервые и навсегда».