Читать «Главная удача жизни. Повесть об Александре Шлихтере» онлайн - страница 75

— Может, только единицы.

— И чем же все кончилось?

— Набили нам синяков и шишек нагайками да шашками, арестовали десятка два случайных людей, а публика стояла на тротуарах и смотрела на расправу, как на цирк, — махнул рукой Никитин, — моя хата с краю!

— Вот видите, товарищи, что врозь у нас ничего не получится, — подытожил Шлихтер. — Сейчас время, как сказано в библии, собирать камни! Чтобы крестьян поддержали и рабочие, и студенты. Чтобы студенческое движение поддержали и рабочие, и крестьяне. Добавьте сюда еще армию, которая не что иное, как одетые в серые шинели рабочие и крестьяне. Да осветите все это идеями научного социализма, и вы тогда поймете, что революция в России может победить как рабочая или не победит никогда! Вот какую роль поручает вам, рабочему классу, сама история!

— Здорово! — воскликнул Кущ. — Я же вам говорил, что в единении сила!

— Я всегда стыдилась, что я работница, — смущенно заговорила карамельница. — А теперь я поняла… Теперь я буду гордиться этим…

Александр внимательно вглядывался в лица слушателей и корил себя за то, что не может он так понятно, как требовала аудитория, объяснять азбучные истины. Надо бы доходчивей, доходчивей! И он сказал:

— В молодости я слышал в киевском Ботаническом саду выступление первого в моей жизни встреченного марксиста. Ничего я как следует не понял. Но меня потрясла его фраза, что рабочий класс является могильщиком капитализма. Ваши кровопийцы Когены и Бродские, Терещенки и Харитоненки, Гретеры и Криванеки уже приговорены историей. Они не что иное, как живые трупы! И в этом основа нашего исторического оптимизма! Мы с вами доживем до победы труда над капиталом.

Шлихтер видел, как оживились, будто помолодели лица рабочих. И даже «табакрошка», прижав руки к груди, смотрела на него с каким-то молитвенным восторгом. Значит, самое главное они усвоили.

Пекарь подошел к Шлихтеру и протянул ему свою заскорузлую руку:

— Теперь я знаю, что почем. Цену себе определил!

Но не все откликнулись одинаково. Оказались и скептики, которые хмурились, покачивали головами, как бы возражая или не веря ни одному слову пришлого.

— Все это рассуждения, — мрачно сказал маляр в робе, вымазанной масляной краской. — Все это слова. Ни больше ни меньше, как журавль в небе. А нам подавай хоть синицу, а в руку сейчас.

…Конка, скрежеща колесами, медленно тащилась безрадостными лошаденками в город. Шлихтер сидел, прикрыв лицо руками, и снова и снова перебирал в памяти подробности сегодняшнего вечера. О чем сказал, о чем нет, в чем убедил, в чем нет. И хотелось сделать для этих людей, ставших ему близкими, все возможное, отдать им все свои силы, всего себя.

Трехкомнатная квартира Шлихтеров в уютном двухэтажном флигеле пехотного офицера при всей ее миниатюрности была очень удобна и так располагала к безоблачному растительному обывательскому прозябанию. И все-таки и на самодельных книжных полках, и на письменном столе, усеянном листками, исписанными мельчайшим почерком, и на сложенных высокой пирамидкой чемоданах лежит печать какой-то временности, неустроенности и скрытой тревоги.