Читать «Главная удача жизни. Повесть об Александре Шлихтере» онлайн - страница 105

А Вакар продолжал:

— С такими огромными жертвами, с таким неимоверным трудом мы собирали партию крохами, а теперь разбрасываем ворохами! Получается что-то вроде вавилонского столпотворения: строили башню вместе, а потом, перестав понимать друг друга, разодрались!

На какое-то время воцарилось молчание. Сильнее стал слышен перезвон птичьих голосов в ветвях» Шлихтер смотрел на две молодые, еще не потерявшие прикомлевых веток сосенки. Раскинув игольчатые ветви, они излучали такой покой, будто погрузились в глубокие думы. И, глядя на них, он чувствовал, как постепенно улеглось его волнение.

— Очень жаль, — произнес он, — что мы выслушали здесь немало напраслины, что работа съезда освещена крайне субъективно и односторонне…

— Вы обвиняете меня в нечестности? — вскочил Розанов.

— Нет, во фракционности, — ответил Александр невозмутимо. — Вы смотрите на событие как бы из одной амбразуры, а нам хотелось бы получить более объективный, круговой обзор. Отсутствие информации вызывает ненужные чувства, а нам следует трезво обо всем поразмыслить!

Розанов, ожидавший взрыва, готовый к схватке не на жизнь, а на смерть, был огорошен спокойным тоном оппонента. Приходилось прятать меч в ножны!

— Друзья, — захлопал в мягкие ладоши Дижур. — Приступим к обсуждению доклада.

Выступать первому ответственно. И наступила довольно длительная пауза.

— Я вас чем-то огорчил? — тихо спросил Вакар Шлихтера.

— Примиренчеством! — тоже тихо, но твердо ответил Александр. — Всепрощенчество невозможно. Надо знать, с кем мириться! И с чего это вы?..

Поднялся Исув. После провала июльской забастовки он видел, что представители фабрик и заводов избегали его, при встрече пытались не замечать. Он не мог не чувствовать, что как руководитель продемонстрировал полнейшую несостоятельность, поэтому на Шлихтера и Вакара теперь и вовсе смотрел волком.

— Насколько я понял выступление товарища Мартына, главным раскольником является Ленин, — начал он глухо, постепенно повышая голос. — Мы должны потребовать, чтобы его не только вывели из редакции «Искры», но и изгнали из партии!

Что тут поднялось! Людей будто подменили. Отброшены и тактичность, и логика, и дружеские отношения. Шлихтер сразу же убедился, как был прав, давая характеристику Исуву. Нет, он должен повторить ее сейчас же!

— Не успел пропеть третий петух, как вы уже отказались от революции! — воскликнул он.

— Глупости! — взвизгнул Исув. — Я призывал к революции сложенных рук!

— От революции сложенных рук к сложенным рукам вообще, но уже без революции! — поставил точку Шлихтер.

Пергаментно-желтое, сухое, аскетическое лицо Исува покрыла испарина. В глазах появился какой-то фанатический блеск.

— Некоторые субъекты ставят под сомнение мою революционность? Это поклеп! И я должен его опровергнуть!

— Говорите, только покороче, — буркнул председательствующий Дижур.

— Я был выслан из Питера за участие в студенческой демонстрации в марте 1901 года, — начал Исув с характерным покашливанием. — Мне было двадцать пять лет. Я пользовался большим авторитетом в Витебске. Мне удалось склонить большую группу витебчанок к революционной работе. Кто-то пустил слух, что я умер. В печатном органе Бунда «Арбертер Штиме» поместили обо мне некролог. Написал его Илья Виленский. Он перечислил все мои революционные заслуги, даже неизвестные охранке, и мне пришлось перейти на нелегальное положение. Я очутился в Екатеринославе. Там все ко мне относились как к большому авторитету.