Читать «Гиббон Э. - Закат и падение Римской империи. Том 2» онлайн - страница 387

Противное мнение было бы несогласно со всей его философией: так, например, он говорит (Тимей, стр. 348), что с идеей о Божестве существенным образом связана цдея об интеллигенции, о Логосе; стало быть, следовало бы полагать, что он допускал двойственный Логос - один, присущий Божеству в качестве атрибута, а другой - существующий вне его в качестве субстанции. Он утверэдает (Тимей, стр. 316,337,348, Софисты, т. II, стр. 265,266), что интеллигенция принцип порядка (noys или logos) не может существовать иначе как в качестве атрибута души (psych£), принципа движения и жизни, свойства которого нам неизвестны. Как же мог он после этого считать Логос за субстанцию, одаренную самостоятельным существованием? В другом месте он объясняет значение Логоса двумя словами: episteme - знание и dianoia-интеллигенция обозначающими атрибуты божества (Софисты, том II, стр. 299). Наконец, из многих мест, и мееду прочим из некоторых мест Филеба, том IV, стр. 247-248, следует, что Платон всегда придавал словам noys, logos одно из следующих двух значений: результат действия Божества, то есть порадок, совокупность законов, управляющих миром, и разумная душа мира (IqgistikS psych*), или самая причина результата, то есть божеская интеллигенция. Когда он отделяет Бога, идеальный тип мира, от материи, он делает это для того, чтоб объяснить, каким образом в его системе Бог поступал во время сотворения мира, чтоб соединить находившийся в нем принцип поредка, свою собственную интеллигенцию или Логос с принципом движения, с неразумной душой, atogos psyche, находившейся в материи Когда он говорит о месте, занимаемом идеальным миром (topos noetos), он делает это для того, чтоб указать на божеский разум, который тому причиной. Наконец, в его сочинениях нигде нет настоящего олицетворения мнимых существ, из которых он будто бы составил Троицу: а если бы и было такое олицетворение, оно могло бы бьггь одинаковым образом применено ко многим другим идеям, из которых можно бы было составить несколько различных Троиц. Впрочем, это заблуиадение, в которое впадало большинство как древних, так и новейших истолкователей Платона, довольно естественно. Не говоря уже о ловушках, в которые их заманивал его фигурный слог, не говоря о необходимости обнимать систему его идей во всей их целости и не объяснять его слова отрывочно, - самое свойство его учения влекло к подобным заблуждениям. Когда появилось учение Платона, недостоверность человеческих знаний и постоянный обман, в который нас вовлекают наши чувства, были всеми признаны и порождали всеобщий скептицизм. Сократ хотел оградить от этого скептицизма нравственность; Платон постарался избавить от него метафизику, отыскивал в человеческом разуме тот источник достоверности, которого не могли дать чувства. Он изобрел систему вромадеиных идей, совокупность которых составила, по его словам, идеальный мир» и утвермздал, что эти идеи были настоящими атрибутами, привязанными не только к нашим представлениям о предметах, но и к натуре самих предметов, - к натуре, которую мы может познавать по ним. Стало бытцон приписывал этим идеям положительное существование в качестве атрибутов; его комментаторы тем легче могли приписывать им действительное существование как субстанциям, что выражения которые употреблял Платон для их обозначения ayto to kalon, ayto to agathon (сама красота, сама доброта), подавали повод к такому овеществлению (hypostasis).-Гязо.)