Читать «Гетманич Орлик» онлайн - страница 64
Иван Феодосеевич Корсак
Рейне, где скалы такие, как в Чертомлыке, может, тоска меньшей будет. .
Казаки – верные воины, они будут оборонять Францию. А настанет время – и
Бог подарит нам своего Моисея, и приведет он народ свой в землю украинскую
обетованную, и никто уже не сможет отобрать ее, похитить язык и память. Не
послушал король, побоялся с Турцией поссориться…
– Ребята, – менял влажное полотенце на лбу у Григория Карп – от горячки
полотенце это едва не выделял пар, – это не бред … Я истинно ведаю: был у
него с королем такой разговор всерьез. И соглашался Людовик, но потом что-
то разладилось.
81
…14 ноября 1759 года на берегу Рейна вырос одинокий холмик свежей
земли со скромным крестом в изголовье. Прозвучит прощальный салют из
мушкетов козацкой сотни, будут салютовать «синие шведы», отдавая
последнюю честь своему командующему. Григорий Орлик упокоился в земле,
куда в последний раз – десятый! – мечтал перевести Запорожскую Сечь.
Отсюда, пусть через годы, пусть через сотни лет, должны были возвратиться
свободные люди на свободную землю, где не будет врага-супостата, где не в
падчерицах будет жить родной язык и родная песня, где тихое счастье
поселится в каждом доме, построенном мозолистыми руками неутомимого
хозяина.
***
82
Над ними смеялись иногда просто в лицо: «Вы же белые вороны, граф и
графиня где Лазиски. До сих пор неслыханно, чтобы такие молодые и
красивые не имели какой-нибудь интрижки со стороны»… Влиятельный граф и
член Тайного королевского совета, где за плотно затворенной дверью
решались судьбоносные проблемы Франции, а иногда завязывались и
развязывались узелки всей Европы – и вдруг без фаворитки. Ну хотя бы какой-
либо случайный роман, хотя бы адюльтер… А разве Елена-Луиза де Брюн
Дентевиль, которую Григорий неизменно называл «моя Елена», разве она
лучше? Мужчина в отъездах и разъездах, мечется то морями, то лесами,
горами и долами в государственных и межгосударственных делах, ну отчего
бы не поразвлечься в это время с каким-нибудь адъютантиком?
– Оставьте нас в покое, – отмахивались супруги. – Это у нас просто
медовый месяц так растянулся.
Медовый месяц лебединой верности растянулся у них на двенадцать
прекрасных лет, пока не насыпали казаки шапками бугорок земли над
Григорием на берегу Рейна. А потом были еще шестнадцать лет одиночества,
уже вдовьей верности – Елена-Луиза так и не вышла замуж во второй раз, хотя
поклонников у богатой, родовитой, с неувядшей красотой женщины было
немало.
В начале зимы 1775– го здоровье ее резко подупало, она не принимала
никого, оставаясь с глазу на глаз со своей болью и воспоминаниями. Вот она с
Григорием на балу, они танцуют уверенно и грациозно. На элегантную и, по
мнению многих, созданную друг для друга пару засматривается весь
королевский двор… А вот они прогуливаются родовым замком. Григорий
смеется:
– Хотя французы назвали местность нашу Коммерси, мне больше
нравится, как называли ее древние римлянине – «Орли». Небось знали, что
будет жить здесь когда-то граф Орли де Лазиски с женой.
Он поднял голову и засмотрелся в синее небо, где неспешно кружили