Читать «Гермоген» онлайн - страница 74

Многие монахи с удивлением видели слёзы на глазах Гермогена. Но разве мог он сказать кому о своей боли? Маметкул спас ему жизнь, а он, Гермоген, что сделал, чтобы предотвратить столь жестокий исход судьбы Маметкула? Отлучка Маметкула была оставлена им без внимания, как дело малое, повседневное. Или забыл, как поучал других: «Ни одно, даже самое малое, дело не бывает презрено Богом». Или не учит нас Господь зоркому вниманию к жизни?

Но эта беда привела с собой и другие беды. После Петра (до крещения — Маметкул) мученическую смерть за веру принял Степан (Юсуп). До смерти замучили русского Ивана, служившего у богатого татарина, требуя, чтобы он перешёл в мусульманство.

Меры же наказания мусульманам за смерть и мучительство были самыми незначительными: убийц сажали на некоторое время в тюрьму и вскоре выпускали за богатый выкуп. Гермоген был бессилен противостоять религиозному фанатизму, ибо воеводы поддерживали его только на словах и часто сами теряли свою власть. Не только в Казани — во всей державе наступало безвременье, вызванное агонией царствования Ивана Грозного.

6

Когда пришла весть о смерти Ивана Грозного, люди крестились, но уста их были скованы немотой. Так он всем был страшен...

Шёл 1584 год. Русский престол занял сын Грозного, двадцатисемилетний Феодор, малого росточка, физически слаборазвитый, а по уму ребёнок. Современники говорили о нём, что он был предназначен к венцу небесному, а не земному. Его называли «освятованным царём».

С воцарением Феодора в жизни Гермогена начались большие перемены. Через несколько лет произошли реформы в среде русского духовенства. Главный пастырь Русской Церкви получил звание патриарха. И, поскольку Русская Церковь приобретала отныне самостоятельность, на этом событии следует особо остановиться.

Русская Церковь, долгое время находившаяся под крылом константинопольской, последние годы помышляла о своей самостоятельности. Потребность эта стала настоятельной после взятия Константинополя турками. Русская Церковь попала в зависимость от султана. Этим тотчас же воспользовались католические недруги православия и стали называть Русскую Церковь рабою султана.

Бедственное положение Русской Церкви стало предметом обсуждения в Думе. Выражая мысли радеющего о православии духовенства и бояр, царь сказал:

— По воле Божьей, в наказание наше, восточные патриархи и святители только имя святителей носят, власти же едва не всякой лишены. Наша же страна благодатию Божьей во многорасширение приходит. И поэтому я хочу, ежели Богу будет угодно, устроить в Москве превысочайший престол патриарший. Бояре и святители, ежели вам угодное сие, объявите. В этом не будет повреждения благочестию. Чаю, ещё более того преуспеет вера Христова.

Бояре поддержали царя, а митрополит Дионисий посоветовал принять соборное решение:

— Да не скажут пишущие на святую веру латыни и прочие еретики, что в Москве патриарший престол устроился одною царскою властью.

Как замечено многими мудрыми людьми, случай непременно благоприятствует тому, что должно свершиться. В Россию вместо ожидаемого патриарха Иерусалимского прибыл константинопольский патриарх Иеремия. Поначалу это вызвало беспокойство царя: патриарх прибыл в Смоленск «безвестно». Смоленские воеводы получили за это выговор, а смоленскому епископу царь повелел торжественно встретить Иеремию и «чтить его честно, точно так же, как митрополита нашего чтите». В Смоленск был прислан пристав выяснить, есть ли приказ к русскому государю «от всех патриархов с соборного приговора». В Москве патриарх был почтительно принят самим царём.