Читать «Гермоген» онлайн - страница 207
Борис Иванович Мокин
— И сколько я тебе, чадо, как был ты в Александровской слободе, наказывала: не езди ты, сын, в Москву; ведь лихи в Москве звери лютые, пышут они ядом змеиным, изменническим.
И тотчас же вступал ещё чей-то причитающий голос:
— Змея она лютая, со злым взглядом, словно рысь, зверь лютый...
Гермоген понял, что речь шла о куме крестной, княгине Катерине, супруге князя Дмитрия Шуйского, дочери Малюты Скуратова.
— Кто же знал, что в сердце своём замышляла она по совету изменников злую мысль — поймать князя, как птицу в лесу?
Послышались укорливые слова о царе Василии. Гермогену стало горько, словно хулили его самого. Он опасался, как бы смерть воеводы Скопина не вызвала смуты в Москве. Люди там и сям собирались на улицах и площадях. Раздавались гневные голоса. Но больше было горестных.
— Царица милосердная, откуда лихо такое навалилось?
— Чашу смертную, отравную изменники ему на пиру поднесли.
— Кто такие? Поймать да пытать.
— Да он-то пошто с изменниками на пир пошёл?
— Теперь поздно про то спрашивать. Недаром говорят: «Промеж худых и хорошему
Сказывают, бояре отомстили ему, что за ратных людей хлопотал. Мол, бояре ближние земли позанимали, а ратным людям негде, мол, голову преклонить.
— Вышло по пословице: «Поехал пировать, а пришлось горевать».
— Сказывают, князь Михайла без охоты на пир пошёл, да бояре крепко насели. Кум-де крестный, как не пойти?
— Да каки бояре-то?
— Не пришло ещё время правду сказывать.
Но молва уже называла имена коварников, ибо как в присловье молвится: «Молва не по лесу ходит, а по людям».
Между тем на дворе князя Михаила уже толпились его ближние помощники, воеводы, дворяне, сотники и атаманы, и все были в горе великом. Никто не скрывал слёз. Слышны были стенания:
— Государь ты наш, Михайла Васильевич! На кого ты оставил нас, сирых и грешных? Кто ныне устроит наши полки грозно и храбро? И за кем нам весело и радостно ехать на бой?
— Ты, государь наш, не только подвигом своим врагов устрашил, но едва ты и мыслью помыслишь о врагах своих польских и литовских, как они уже от одной мысли твоей прочь бегут, страхом охвачены...
— А ныне мы, словно овцы без пастыря крепкого, трепещем.
— У тебя, государя нашего, в полках и без наказаний страшно и грозно было, а мы были радостны и веселы...
— И как ты, государь наш, бывало, поедешь у нас в полках, мы, словно на солнце в небе, наглядеться не можем на тебя.
Проститься с князем Михаилом пришли и вельможи многие, но москвитяне, искренне оплакивающие своего защитника, чувствовали злорадство иных бояр.
Вечером того же дня Гермоген слышал, как со стороны моста через Неглинную доносилась заунывная песня: