Читать «Где не было тыла» онлайн - страница 16

В комнату стремительно вошел высокий, плечистый человек, в его петлицах красовались три прямоугольника.

— Вот тебе Рындин, — сообщил ему кадровик.

— Алексей Ефремович, дорогой! — Я не успел прийти в себя, как незнакомец схватил меня в объятия.

Я продолжал оставаться в крайнем недоумении.

— Идем сядем к столу, — потянул меня незнакомец в другой угол комнаты.

Я смотрел в его наполненные радостью голубые глаза, на вспотевшую светлую прическу и наконец не выдержал:

— Позвольте, я вас первый раз вижу и не знаю, кто вы?

— Правильно. Ты меня не видел, но я тебя знаю, А я—Митогуз Кузьма Тихонович, — и захохотал, — Сейчас все узнаешь…

И он начал рассказывать, как в 1920 году в моей родной станице стоял полк 34‑й дивизии, а Митогуз тогда был политруком роты.

— Я три месяца жил на квартире твоего отца, — пояснил он и назвал по имени и отчеству моих родителей, сестру и брата. — Какие хорошие люди! А тебя я видел только на фото. Помню, станичники рассказывали, как ты, будучи первым председателем ревкома, устанавливал вместе с фронтовиками Советскую власть, сражался с кулаками и прочей белогвардейской сволочью. .

— Все верно, — подтвердил я, немало удивленный и этой встречей, и его благодарной памятью. Мелькнула мысль: «Неужели, чтобы только пожать мне руку и вспомнить прошлое, этот человек искал меня?». Между тем неугомонный Митогуз продолжал:

— Теперь вот что. Во–первых, я — начальник политотдела 388‑й дивизии… Во–вторых, у нас в штабе служит офицером связи» кто бы ты думал? — загадочно улыбнулся он.

Я двинул плечами.

— Павлик Букреев! Он тебя ждет…

Назвав эту фамилию, Митогуз предполагал, что от этого сообщения, я свалюсь со стула. Я действительна был поражен этой новостью и не мог удержаться от улыбки. Встретить где–то вдали от родного дома, на фронте, старого школьного приятеля, товарища по подполью, бойца красногвардейского отряда! Это было удивительно!

— Едем к нам, вместе будем воевать! — решительна предложил Митогуз. — Майор, выписывай направление Рындину, — наступал он на кадровика.

Я начал возражать. Говорил о том, что хочу вернуться в родной полк, в котором получил первое боевое крещение и был ранен, что это один из полков легендарной Чапаевской дивизии.

Но кадровик стал на сторону моего «противника», и я сдался. Через несколько минут в «газике» Митогуза мы мчались в сторону Херсонесского мыса. «Чапаевцы будут на меня в обиде, скажут, что изменил им», — думал в дороге.

Остановились в Юхариной балке.

— Здесь наше хозяйство, — сказал Митогуз, спрыгивая с машины.

Вошли в штольню, и я увидел Букреева. Мы долго молча обнимались. Я смотрел на Букреева — невысокого, худощавого, с морщинками на лице и растерянной улыбкой уже лысеющего человека — и сравнивал его с тем Павликом, который навсегда остался в моей памяти: подвижный, решительный, никогда ни в чем не уступающий.

— Ну, а теперь о службе, — проговорил Митогуз. — Ты, Алексей Ефремович, назначаешься инструктором политотдела. Теперь перейдем к делам неотложным…

Начался разговор о подготовке частей дивизии к новым боям.

Утром 21 июня 1942 года фашисты обрушили всю огневую мощь на Севастополь. В небе стаями кружили самолеты с черными крестами. В этот день противник сбросил на город свыше 2600 бомб. В разных его местах поднимались оранжевые языки пламени и столбы дыма, вздрагивала земля, с треском раскалывался воз–щух. Уже было разрушено более 60 процентов домов. Над старой черноморской крепостью стоял черный, густой дым. По извилистым траншеям передовой от Балаклавы и до Черной речки беспрерывно клокотала пулеметно–автоматная стрельба. Над этой огневой линией колыхалось знойное марево дня. Воздух пропитан удушливыми газами, бойцы в окопах и траншеях изнывали от жажды. Шла третья неделя ожесточенных боев на Севастопольском плацдарме.