Читать «Вышка» онлайн - страница 9
Закир Дакенов
Сегодня мы принимали присягу. В новой, твердой парадной форме стояли, пронзительно сверкая пуговицами, и белые пояса яркой полосой рассекали зеленые фигуры. Когда читал присягу, пальцы мои прикипели к автомату, прижали его к груди так, что грудь болит до сих пор, наверное, на ней — красный отпечаток автомата… Потом команда развернула всех в одну сторону, и оркестр оглушил. Я зашагал, и вокруг зашагали сотни моих фигур.
* * *
— Спи, сынок, спи.
Старшина с коричневым отполированным лицом смотрит, будто взглядом повторяет сказанное. Толстые красные руки пошевеливают баранку. Смотрит, и кончики усов трепещут — окно приспущено.
Под ногами — ш-ш-ш! — шины шуршат. Камушки постукивают.
Старшина смотрит на дорогу.
Шины шуршат.
Камушки постукивают.
Ему нужен был всего один солдат, и он увез меня из наполовину опустевшего лагеря, и теперь мы ехали по оранжевой равнине к месту службы, в какой-то маленький городок.
Я опять закрыл глаза. От толчка открыл — и увидел перед собой зеленые ворота с багровой звездой в центре. Старшина жал на гудок.
Ворота дрогнули — и звезда стала разъезжаться на две половинки, между ними росла щель… Нос «Москвича», покрытый толстым слоем желтой пыли, вошел между половинками звезды — проплыл за окном чей-то живот, перетянутый ремнем, рука, прижатая к бедру… Остановились у светло-желтого двухэтажного здания.
Это здание было единственным, со всех сторон его окружал бордового цвета каменный забор, а над ним высились стоящие вплотную пятиэтажные дома… Я сидел на водопроводной трубе в маленьком тихом дворике, курил сигарету — старшина дал. На балконе одного дома стояла беловолосая девочка в одних трусиках; она обеими руками прижимала к себе вздыбленного черного кота и говорила, заглядывая ему в глаза:
— Не будес маму свою слусаться — мама ласелдится и отдаст тебя бабаке… Будес слусаться, говоли!.. — Кот беззвучно открывал розовый рот с мелкими белыми зубами, жмурился…
— Лауров, ко мне!
Я вскочил и пошел к двери, где исчезла спина старшины.
Мы прошли мимо застывшей фигуры дневального, глаза его быстро блеснули, оглядев меня всего. Поднялись на второй этаж; старшина привел меня в спальное помещение. Там было тихо и светло. Гладкие, твердые на вид койки… блестящие полы… тумбочки под белыми салфетками… вдоль стены — шинели, нарукавные знаки тянутся одной линией.
Старшина показал мою койку и сказал, что я могу пока отдыхать. Во дворе.
Я опять вышел во двор, сел на прежнее место. Тишина…
Тут за воротами послышался шум, они расползлись — и во двор хлынула колонна солдат в касках и с автоматами. Сбоку, резко выбрасывая длинные ноги, шагал тонколицый сержант, беленький, черноглазый. Придерживая рукой сумку с противогазом, он отбежал задом и звонко крикнул надвигающейся на него колонне:
— На месте-е… стой!
Колонна замерла. Сержант пробежал мимо меня в здание и вскоре вышел обратно, крича:
— Оружие сдать, умываться, строиться на ужи-ин! Справа по одному бего-ом марш!
Брякая снаряжением, пробежали солдаты, бросали торопливый взгляд, бежали дальше. После них не спеша прошли другие: со значками на белых хэбэ, в пилотках, зацепленных за макушку. Один, белокурый и с очень синими глазами, остановился возле меня.