Читать «Выбор Саввы, или Антропософия по-русски» онлайн - страница 187

Есть у Иосифа Бродского в стихотворении «На смерть Жукова» такие строки:

Сколько он пролил крови солдатской

в землю чужую! Что ж горевал?

Вспомнил ли их умирающий в штатской

белой кровати? Полный провал.

Оказывается, выдворенный Россией поэт-изгой вполне мог быть больше чем поэт. Именно поэт-изгой, как никто, способен чувствовать и знать правду о родине и ее героях. Но поэт-изгой нередко вынужден тонуть в иносказаниях, с горечью подразумевая под чужой землей в том числе и свою собственную, исконную.

А генералиссимус? По свидетельствам очевидцев оторвавший задницу от кабинетного кресла (на целые сутки!) лишь единожды за всю войну, чтобы побывать на фронте в августе 44-го года, под покровом темноты прибыв, подобно крысе, на одну ночь во Ржев, уже пять месяцев как освобожденный? Зачем? Пересчитать кости убитых солдат? Но для этого не хватило бы тысячи тысяч дней и ночей – всей его поганой жизни.

Написание мемуаров требовало не только терпеливого выслушивания генералов и недюжинного литературного таланта, но и кропотливой работы с архивными документами. Роясь в архивах и перелопачивая горы военных бумаг, Владимир Сергеевич пришел к окончательному, твердому убеждению – война была выиграна истинным чудом, провидением Господним, ниспосланным в души беззаветно любящих Россию русских мужиков.

А вот женщин Владимир Сергеевич Прибытков любил всегда. Преимущественно рубенсовского телосложения. Да и они его всегда любили. Редким он был синеоким красавцем. Разве можно было не любить такого? Он справедливо считал, что женщины на войне – тема малоизученная. Конечно, проявляли героизм, и раненых на себе с поля боя выносили, и трепетно впоследствии выхаживали, но главной ежеминутной мечтой для каждой из них было комиссоваться, опять-таки любой ценой. А единственной, кроме ранения, возможностью комиссоваться оставалась беременность. Выбирали кандидатов покрепче, помоложе и обращались к ним с конкретной просьбой. О пролонгации любовных отношений речи не шло. Только бы удалось задуманное. Тут уж всегда находились желающие посодействовать, и Люси-Маруси беременели без страха и упрека, лишь бы навсегда убраться из этого ада. Сколько таких детей войны бродит по земле? И у каждого имеется собственная легенда рождения, в свое время рассказанная безмужней, зато оставшейся в живых матерью.