Читать «Второй год войны» онлайн - страница 24
Анатолий Белинский
— О, да у тебя, тетя Аня, в доме мужики завелись! — сказала она, озорно поглядывая на красноармейцев. — Теперь ты можешь крепить оборону!..
Комптон, мельком взглянув на нее, углубился в чтение своей записной книжки, в которую он время от времени что-то вписывал карандашом. Федя, сидя на лавке, широко улыбнулся гостье.
— В доме и без нас мужик есть, — сказал он. — Вон Алексей — чем не мужик!
— Леша — моя симпатия! — подтвердила Тамара. — Только мне интерес бывалых людей посмотреть. Которые воевали.
— Не столько воевали, сколько отступали, — сказал Федя. — Дальше, кажись, и некуда — за Волгу пришли…
Все притихли на миг, словно война, которая шла где-то там, у Сталинграда, дохнула на них холодом.
Шевельнулся в углу Комптон, спрятал книжку в карман.
— Попали мы с тобой, Федор, — сказал он, — в самые настоящие хозарские степи! Куда вещий Олег ходил мстить неразумным хозарам.
Алексей удивился: он наизусть знал это стихотворение, но где были раньше эти самые хозары — не имел никакого представления.
— Послушаешь умных людей, глядишь и сама наберешься ума! — заявила Тамара. — Посижу я у вас, тетя Аня!
— Ой, да ради бога! — отозвалась мать. — Нам же веселей.
Тамара осталась у них допоздна. На следующий день она снова пришла и с тех пор ходила к ним на посиделки постоянно. Федя провожал ее домой.
Зачастила к ним и Евдокия Сомова, наведывалась Аня, но она приходила редко и подолгу не задерживалась: стеснялась. Даже старик Павлов, идя на ночное дежурство, заглядывал к Тороповым. Всем была охота потолковать с военными людьми, послушать их мнение, а то и просто посидеть, подождать, не принесет ли телефонный аппарат какую-нибудь новость.
Случалось, телефон вдруг умолкал — сколько ни крути рукоятку, «незабудка» не откликалась.
Тогда Федя молча смотрел на Комптона, а тот на него. После чего Комптон заявлял в пространство:
— Придется проверить линию…
Проверить линию — означало пройти вдоль кабеля десять километров на лыжах. Чаще всего проверять линию шел Федя. Он завязывал под подбородком клапаны шапки-ушанки, туго затягивал ремнем телогрейку, за пазуху совал телефонную трубку и, прихватив лыжи, уходил из дому. Комптон оставался у телефона. Впрочем, у аппарата он не сидел. Взяв у Анны Петровны сковородку, он принимался поджаривать кусочки ржаного хлеба — это называлось «жарить гренки». Алеше, если он в это время находился дома, до боли в желудке хотелось попробовать хотя бы кусочек этого самого гренка. Но было совестно глядеть на Комптона или даже просто находиться в комнате в это время.
А Комптон пил чай из зеленой кружки и не торопясь ел, верней даже, не ел, а кушал, так аппетитно он откусывал, так тщательно пережевывал хрустящий румяный хлебец. Кушая, Комптон любил разговаривать с Алешиной матерью на разные темы, — видно, он прочитал огромное количество книг, потому что знал обо всем, о чем бы ни шла речь. Откусив и прожевав очередной кусок, Комптон запивал чаем и говорил матери:
— Да, мы сейчас живем одним: скорей бы кончилась война…
Он умолкал, хрустел гренком, хлебал чай и продолжал свою мысль: