Читать «Вся проза в одном томе» онлайн - страница 254

— Вот это приборчик! — воскликнула Изольда.

Полностью обнажённый Пантелей Ярустовский начал свой монолог:

— Кристина вовсе не является для меня самым сокровенным. Вы и так всё знаете про нас с ней. Хотя для меня всегда было загадкой, откуда. Но раз уж на то пошло, раз уж вам необходим козёл отпущения — я расскажу вам о том, что действительно волнует меня. И как все мои сегодняшние предшественники, я отнюдь не жалею, что говорю это вам.

Феликс Маркович рассказал нам историю, которая заставила его пересмотреть свои взгляды на жизнь. Со мной тоже приключилась история. И тоже давно — хотя, конечно, не так давно. Это было лет пятнадцать назад. Феликса Марковича потрясло отношение людей к совершённому им поступку. Меня же потряс мой собственный поступок. Не то зло, что окружает нас со всех сторон — а то зло, что сидит внутри меня самого. И пусть вам это покажется смешным — я искупляю свою вину всю жизнь. И моё сердце глубоко ранит не то, что творят люди вокруг — а то, что сотворил когда-то я сам.

Я всегда был огромным, как сейчас. Я родился таким — больше пяти килограмм веса! История моего появления на свет — это особый разговор. Мать собиралась сделать аборт. Она сделала их уже немало. И немало успела народить. Тех-то было кормить нечем — а тут ещё один! Но как-то свела её жизнь со священником. Чисто случайно познакомилась с батюшкой, который пытался отговорить её от аборта. Мать была упрямой и послала его на три буквы. А сама, видать, засомневалась внутри себя. Может, сама себе в этом не признавалась. Но вот, приходит она к врачихе знакомой, у которой не раз уже это делала — а та заметила в её глазах сомнение и говорит ей: «Иди-ка ты, мать, отседова!»

Сейчас даже странно об этом рассказывать. В наши дни и представить такое нельзя. Слишком сильно изменились отношения между людьми. Но мне как в детстве рассказали об этом — с тех самых пор и живу я с ощущением, что зачем-то угоден Господу. И ведёт Он меня по жизни от одной случайности к другой. И породнился я уже со случайностью, как со второй своей родной матерью. И вижу Десницу Божью в каждой случайности, что со мной происходит — будто через них беседует со мной Всевышний и волю Свою проявляет.

А главное — то, что совесть моя на этом зиждется. Типа имею ли я право идти против Господа, ежели Он такое чудо сотворил ради бытия моего на Земле? Знание истории этой порождало во мне чувство ответственности подчас непосильное для меня. Что же я должен такое сделать, чтобы оправдать возложенные на меня надежды? Как же мне вернуть Провидению столь крупный аванс? Оттого-то и совестно мне, что однажды не смог я соответствовать воле Божьей. И не однажды, а систематически грешил я в далёком детстве. И возраст меня здесь отнюдь не оправдывает. История моя — не о пяти секундах, как у Феликса Марковича, а о целом годе жизни моей.