Читать «Вступление в должность» онлайн - страница 93

А они тем временем сносили на нарты свой скарб: одеяла, подушки, узлы со стираным бельем, увязывали веревками. Вот уже Кирила усадил на нарты, куда-то в глубь этих узлов и одеял, четырехлетнего сынишку брата (самого Николая не было, он с ночи дежурил в стаде). Уже и Маша, непомерно толстая в просторной кухлянке, умостилась на тех же нартах, держа на руках закутанную в меха дочь. Уже уселась на другие нарты, поверх подушек и узлов, жена Кирилы Ольга, тоже в кухлянке и малахае и тоже непомерно толстая. Уже и старый Матвей набил табаком перед дорогой трубку, подошел к Леону и, щурясь слезящимися глазами на солнце, сказал с тоскливой протяжностью:

— Э-э, кахда-кахда теперь увити-и-имса!..

— Живы будем, Матвей, свидимся, — ответил Леон.

Вот уже и старик пошел к нартам, где сидела Маша с детьми, отвязал захлестнутую вокруг лиственницы вожжу, сел на передок нарты. Кирила отвязал вожжу, от другого дерева.

— До свиданья, Сохатый!.. — замахали ему рукавицами женщины.

Зашлись колокольчики на оленьих шеях, и нарты унеслись в тайгу. И не стало их, только звон звенел в морозном воздухе, пронизанном ярким солнцем.

Точно опомнившись, щенок, переросший за зиму Найду, бросился по следу нарт, заливаясь прощально-веселым лаем. А Найда как сидела у дверей избушки, так и не сдвинулась с места, только лениво елозила по снегу пушистым хвостом, будто прометала дорожку.

И хотя вокруг был снег, и белой была тайга, и не слышалось стука капели, хотя и пурга еще не допела всех своих заунывных апрельских и майских песен, хотя все это было впереди, еще предстояло изрядно побеситься метелям, весна, однако же, угадывалась. Леон ноздрями чуял ее едва уловимый пряный дух, исходивший, казалось, сверху, с неба, откуда злое апрельское солнце метало огненные пики лучей.

Леон свистом вернул щенка. Тот подлетел и с ходу наскочил на него, ударил в грудь мощными передними лапами, лизнул руку и рухнул ему под ноги, закатался по снегу, переполненный какой-то своей, собачьей, невысказанной радостью.

— Ну, порезвись, порезвись, — благодушно заговорил с ним Леон. — Скоро на охоту с тобой пойдем. Поглядим, на что ты способен.

Леон постоял с минуту, глядя, как купается в снегу, взбив вокруг себя облако дымной белой пыли, Черный (так он прозвал щенка за черную масть), и поскакал на костылях к сараю. Растворил двери и выпустил на волю всех собак:

— Гуляйте! Кончилась зима!

11

За зимой пришла весна, потом и лето припожаловало. В одну из летних ночей в избушке Леона всполошились собаки. Леон и проснулся поэтому. Найда сидела у порога и тонко скулила, длинно вытягивая к потолку шею. Подвывали и лайки в сарае. А Черный тревожно ходил кругами по избушке, замирал в напряженной позе, снова принимался кружить, негромко рыча.