Читать «Всё лучшее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению (Авторский сборник)» онлайн - страница 189

Александр Таиров уже давно превратился в культурно-историческую легенду, как и Алиса Коонен, которая на том же совещании, а после в программе московского радио, нисколько не лакируя действительность, сказала:

«… На меня, актрису и женщину, глубокое впечатление произвела игра и необыкновенное человеколюбие юной актрисы ГОСЕТа Ковенской. Раньше мы ее совсем не знали. Я видела ее только в одной роли Сореле. Посмотрите, товарищи режиссеры, как она двигается по сцене, как просто и человечно смотрит в глаза своим партнерам, как она плачет, как смеется, ведь на ней держится весь спектакль! А пьеса-то слабая, драматургия и конфликт почти не тянут.

Сегодня Ковенская смело может взяться за любую роль молодой героини – и драматическую, и комедийную, и трагическую. Прошу вас, запомните ее глаза, жесты, улыбку, мимику.. .»

Мне кажется, главные, заветные слова были найдены. Ее глаза, жесты, мимика и сегодня гипнотизируют, будь то концертное выступление или обыкновенный житейский разговор. В отзывах на ее роли угадывается чувство какой-то неожиданной благодарности.

Еще несколько реплик.

Из выступления Аллы Константиновны Тарасовой:

«… К сожалению, я совершенно не знаю еврейского языка. Соломон Михайлович Михоэлс и очаровательный Зускин уговорили меня прийти в ГОСЕТ на «Замужество» Переца. За нами увязались Кедров, Кторов, Марков… С первого своего выхода меня заинтересовала чудесная, молодая актриса Ковенская, мы следили за ней, не отрываясь, до самого конца спектакля, и честно говоря, нам жалко было расставаться. Надеюсь, что это расставание не надолго. ..»

Мария Осиповна Кнебель:

« Я ездила в Иркутск принимать спектакли. На вокзале меня встретил Курский, администратор ГОСЕТа, он вручил приглашение на «Замужество». С высокой температурой, с гриппом пошла на спектакль, и вы знаете, товарищи, я не разочаровалась, сразу, на другой день грипп испарился. (Смех, аплодисменты.) Я безмерно рада, что увидела умную (в наше время это редко бывает) актрису Ковенскую, которая своей игрой, своим отношением к образу потрясла меня. Вот как надо играть! Вот как надо творить на сцене! Какая удивительная самоотдача! Какое чувство и сколько страстей в этом хрупком создании!.. Вот с такой актрисой интересно работать, несомненно, что КОВЕНСКАЯ – АКТРИСА БУДУЩЕГО ».

Я и сегодня, через годы и годы, разделяю мнение большого педагога и режиссера М.О. Кнебель. Просто уверен, что кто-нибудь из чреды драматургов, вспомнив про беса, напишет новую пьесу для Ковенской, и это будет возрождение легенды, пропущенной сквозь горнило испытаний. Впрочем, об этом еще пойдет речь…

А уже готовилась премьера, по замыслу исключительная в истории театра: «Реубейни – князь иудейский».

Но ничего не утешало Михоэлса. Какие-то тайные токи, которые миновали его актеров, коллег, друзей, точно губка вбирал художественный руководитель.

Леонид Осипович Утесов рассказывал: « Поздней осенью 1947 года я встретил Соломона Михайловича. Михоэлс сказал: «Не понимаю, что делается вокруг, не понимаю людей. Театр погибает. Даже на «Фрейлекс» зал пустоват… Не ходят евреи в свой театр. Знаете, я по-прежнему люблю ходить в зоопарк. Многие дикие животные размножаются в неволе, а вот обезьяны… ни в какую…

Разные были в еврейской истории времена. Неволи хватало… Да, евреи Средневековья, бывало, вынужденно отрекались от своей веры. Но если и отрекались, то ночами тайно молили Бога простить их слабость. И, начиная Судный день, – замаливали свои грехи пением «Кол Нидрей»… »

…Накануне Михоэлс был в Сокольниках. Выходил из метро. Какой-то парень толкнул его сумкой.

Михоэлс сказал:

– Ну вы хоть извинитесь, молодой человек!

А тот:

– Ха! Извиняться! Старый жид пархатый! Буду я еще перед тобой извиняться!

« Что ж это делается такое? – думал Михоэлс. – Вот завершить бы мне работу над «Реубейни» – и больше ничего делать в театре не буду, не могу, не хочу ». (Матвей Гейзер)

А может, и впрямь человек был создан в последний день творения, когда Бог уже утомился?