Читать «Всё лучшее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению (Авторский сборник)» онлайн - страница 121

Ничто так не омолаживает, как новизна проблем. Семирамида весьма своевременно решила, что время принадлежит вечности, а стрелки часов – нам. Взмыв ввысь, она сделала родному городу крылышками – только ее и видели.

Как там было дело – неведомо. Доподлинно известно только то, что вавилонский царь Навуходоносор построил для своей жены в пыльном городе Висячие сады. И сады те в памяти человечества остались как сады Семирамиды, жестокой ассирийской царицы, которая свергла с престола мужа, а затем, вновь расправив крылья, – упорхнула в небо.

В память Семирамиды нынешний мэр Деркето ежегодно устраивает голубиные выставки, что, как оказалось, по стоимости соперничает с Висячими садами. Но мэр требует, чтоб за это его любили. Дороговизну выставок пришлось компенсировать увеличением налога на воду, но горожане довольны: восстанавливать историческую справедливость надо любой ценой.

Нынешний Деркето – радостный, праздничный город, с синим морем и полным отсутствием всякой работы, так что за должность повара, да еще старшего, будет серьёзная и упорная борьба.

– Люби меня, – горделиво подталкивает мэр претендента на должность.

– За что тебя любить? Ты красивый, молодой, богатый, бабы на тебя вешаются… Счастливчик. Вот если бы ты был болен, и лучше – раком, если бы вилла сгорела, жена ушла – вот тогда тебя можно было бы любить…

По просьбе «русской» партии первый вопрос (о конкурсе) отложили за неясностью ситуации: у Владимира Ильича Ленина сказано, что «кухарка может управлять государством». А вот про повара неизвестно, следовательно, непонятно, имеет ли право выигравший конкурс после назначения на должность оставаться членом муниципалитета или нет.

Перешли к повестке дня: «Прочее».

Приезд в Деркето президента Клинтона. Президент не захотел посетить Вифлеем, где родился Иисус, зато решил посетить город Деркето, где родился царь Ирод.

«Надо будет требовать у Клинтона компенсации, – думаю я, – за то, что горожане Деркето, выходцы из бывшего СССР, не поехали в Америку, а оказались здесь. Мы б ему там наработали. Недаром мэр Деркето утверждает, что идеи «русских» побеждают любой разум».

Мэр доложил: флаги по городу развешены, проверку прошли даже дети, которые будут вручать президенту цветы. Пришлось исключить девочек по имени Моника…

Во время доклада в кармане мэра противно звонил мобильный телефон. Он взял трубку. Слушал. Потом выключил телефон. Долго молчал.

– Мэр Александрии отложил визит… Кто отвечает за могилу шейха? – грозно спросил мэр.

Все оглянулись на начальника отдела туризма. Начальник зевал. По арабским легендам, по меньшей мере два святых места в Деркето требуют благоговейного почтения. Развалины мечети, в которой хранились волоски из бороды племянника пророка Мухаммеда. И могила арабского шейха из рода Омара. Поэтому кто хотя бы однажды переночует в Деркето, не должен будет давать отчет о своей жизни на Страшном суде.

– Превратить могилу шейха в грязную кучу мусора!

– Ну, шакалы, даже в Александрию стучат… – поддержал начальника отдела туризма один из наших соотечественников, уверенный, что это дело кого-то из наших «русских» собратьев. – А могилу, конечно, надо привести в порядок… И что вам этот шейх дался? Мертвый араб – хороший араб…

Я не хотел благодушествовать. В адрес халифа Омара у меня были веские обвинения. Это он в 641 году уничтожил знаменитую Александрийскую библиотеку, в которой было собрано 700 тысяч свитков. Говорят, перед тем как запалить здание, он сказал: «Если в этих книгах то же, что в Коране, – они бесполезны; если что-либо другое – они вредны».

Сообщение впечатлило аудиторию. Начальник Авраам посылал благодарные взгляды в мою сторону. Теперь он мне выделит автобус для экскурсии по Святым местам – это уж точно.

Настала очередь господина Алекса Шапиро.

Кандидат исторических наук, а ныне в соответствии с израильскими законами – доктор, Алекс Шапиро начал кипучую государственную и общественную деятельность. В нашем городе он мучительно переосмысливал свою жизнь. Адаптация его в Деркето протекала трудно и неровно. Уже в первые дни он почувствовал себя плохо: среди привезенных им книг не оказалось тома Суслова. В семье воцарился траур. Потом во всей этой олимовской суете пропал ещё и том Энгельса. Алекс Шапиро понял, что теряет ориентиры. Придя в городскую библиотеку и встретив там русскоговорящего библиотекаря, он неожиданно получил от старшего товарища поручение – провести суд над русской литературой, которая, по словам библиотекаря, носит антисемитский характер. Шапиро молниеносно выдвинул проект: «Русская литература и антисемитизм» и сосредоточился на Гоголе.

Вычитав, что Николай Гоголь однажды был в Иерусалиме и даже писал оттуда письма, например Жуковскому, Шапиро предположил, что Гоголь наверняка жил в гостинице где-нибудь в Восточном Иерусалиме, скорее всего в Ориент-Хаузе, и решил провести «процесс Гоголя» именно в этом районе.

Шапиро был абсолютно лыс, с черными крашеными усами. Хорошо поставленным баритоном, с каждым словом разжигая себя, он начал гневную речь о «художествах» российской словесности эскападой против Гоголя. Дубины первобытных людей были игрушками по сравнению с той, что он обрушил на чтимого классика:

– Искусство ради искусства? Ни за что! Художник должен развиваться свободно, без давления извне. Однако мы требуем одного: признания наших национальных убеждений! Я люблю свою Родину! Я против мистики и антисемитизма…

Господин Алекс Шапиро был прекрасен. В атеисты его выбрал сам Господь Бог.

По задуманному Алексом Шапиро сценарию Гоголь объявил голодовку. Дальше шла острейшая анемия мозга, по-видимому, вместе с гастроэнтеритом. Господин Шапиро, как и врачи Гоголя в марте 1852 года, давал страдальцу мощные слабительные и делал кровопускания, что явно ускоряло смертельный исход: организм больного был подорван малярией и недоеданием. Гоголь молил только об одном: чтоб его оставили в покое. Но господин Шапиро погружал его в теплую ванну, поливал голову холодной водой, после чего укладывал в постель, прилепив к носу полдюжины жирных пиявок.

Я слышал, как больной стонал, плакал, беспомощно сопротивлялся. Я видел, как его иссохшее тело (через живот можно было прощупать позвоночник) тащили в глубокую деревянную бадью. Он дрожал, просил, чтоб сняли пиявок – они свисали у него с носа и попадали в рот.

– Снимите! Поднимите! – стонал он, судорожно силясь их смахнуть.

– Кто такой господин Хохоль? – наклоняясь ко мне, спросил мрачно мэр. – Надо узнать его паспортные данные…

Я переадресовал вопрос к управляющему канцелярией Деркето.

Тот, сделав вид, что понял меня, поднялся и вышел из зала.

Господин Алекс Шапиро еще размахивал руками, когда управляющий канцелярией муниципалитета появился вновь.

– Нет у нас дела господина Хохоль.

Мэр удовлетворенно кивнул головой.