Читать «Все есть яд» онлайн - страница 8

Елена Александровна Ершова

— Ангел…

2.

Был только один миг, когда ему хотелось сменить медно-красный офицерский китель на простую гимнастерку рядового — миг, когда неповоротливая махина вертолета взмывала над стартовой площадкой. Тогда плоское блюдо земли начинало крениться, так что острые иглы сосен едва не задевали железное брюхо. И можно было протянуть руку, чтобы дотронуться до рыжеватых макушек. Но пальцы встречали только холодную поверхность стекла, а в кресле пилота находился молодой капрал, и это ему повиновалось механическое чудовище. Ему, а не Яну. Так предписывал Устав: офицеру преторианской гвардии Дара не по чину сидеть за штурвалом. И, наделив Яна некоторыми привилегиями, Дарская Королева лишила его кое-чего важного — она лишила его неба. Тем временем, пилот переместил ручку «шаг-газ», и неровная щетка леса резко ухнула вниз. Вертолет начал взвинчиваться в небо, будто грозя располосовать его своими иззубренными лопастями, и Ян прижался к стеклу горячим лбом. В глянцевой поверхности окна он поймал свое отражение — шрамы, выбегающие из-под черной повязки, бледное, почти серое лицо если не мертвого, то, по крайней мере, смертельно больного существа. Очередной платой за китель преторианца была двойная доза чистого, концентрированного королевского яда. Ян находился в новой должности чуть менее года. С ним больше не случалось тех мучительных припадков, когда на глазах целого взвода он мог рухнуть на бетонный пол, в кровь разбив себе голову, а конвульсии сотрясали и выламывали из суставов измученное тело. Его все меньше рвало по утрам желто-зеленой пеной, и организм, поначалу отчаянно избавляющийся от излишков яда, теперь успешно абсорбировал его. Но время от времени все еще накатывали приступы тошноты, а руки порой дрожали так, что было трудно удержать в них гибкий черно-красный прут стека. Сейчас его пальцы также предательски подрагивали, и это было совсем не хорошо. Меньше всего Яну хотелось проявить слабость на своем первом серьезном задании. Кажется, его нервозность передавалась и пилоту — тот сидел прямой и бледный, стараясь не глядеть в сторону командира. Неудивительно.