Читать «Врата скорби. Повелители огня» онлайн - страница 165

– Что вы пишете? – спросил человек с могендовидом. не отрываясь от чтения – стихи?

Все пустыни друг другу от века родны,Но Аравия, Сирия, Гоби -Это лишь затиханье Сахарской волны,В сатанинской воспрянувшей злобе.Плещет Красное море, Персидский залив,И глубоки снега на Памире,Но ее океана песчаный разливДо зеленой доходит Сибири…

– Браво…

– Это я написал тридцать лет назад – насмешливо сказал Гумилев.

– Верно – спокойно ответил человек с могендовидом на пальце – теперь послушайте мои:

Когда принесут мой гроб,Пес домашний залаетИ жена поцелует в лоб,А потом меня закопают.Глухо стукнет земля,Сомкнется желтая глина,И не будет уже того господина,Который называл себя: я.Этот господин в котелке,С подстриженными усами.Он часто сидел между намиИли пил в уголке.Он родился, потом убил,Потом любил,Потом скучал,Потом играл,Потом писал,Потом скончался.Я не знаю, как он по имени называлсяИ зачем свой путь совершил.Одним меньше. Вам и мне все равно.Он со всеми давно попрощался.Когда принесут мой гроб,Пес домашний залаетИ жена поцелует в лоб,А потом меня закопают.Глухо стукнет земля,Сомкнется желтая глина,И не будет того господина,Который называл себя: я…– Браво. Браво… А как вам это?Мой старый друг, мой верный Дьявол,Пропел мне песенку одну:"Всю ночь моряк в пучине плавал,А на заре пошел ко дну.Кругом вставали волны-стены,Спадали, вспенивались вновь,Пред ним неслась, белее пены,Его великая любовь.Он слышал зов, когда он плавал:"О, верь мне, я не обману"…Но помни, – молвил умный Дьявол, —Он на заре пошел ко дну".

– Сомнительные стихи – сказал человек с могендовидом – вот, например…

Я шел, шатался,Огненный шар раскалялся…МостоваяПылалаБелая пыльОслеплялаЧерная теньКолебалась.В этот июльский деньМоя силаСломалась.Я шел, шаталсяОгненный шар раскалялся…И уже тяжкая подымаласьРадость.Радость от века, —Радость, что я убил человека.

– Бог с Вами, Борис Викторович – сказал Гумилев – уж не угрожаете ли вы мне?

– И не думал, Николай Степанович, голубчик.

У него румяные щекиИ рыжая борода.Он косоглазый, всегдаДает мне уроки:Как жить, как веровать, как любить,Как человека убить,Как надо солгатьИ когда можно правду сказать.Он все знает…Он хромойИ приплясывает, когда поучает.Но он скрывает,Кто он такой.А слушаю его и смеюсь…Я его, косоглазого, не боюсь,Я его, хромого, перекрещу,Я ему румяному, не прощуЕго разумные поученья,Благословенья,И утешенья,И отеческую любовь,И кровь,Ту кровь, которую я пролить не посмел,Не посмел,Потому что он этого не хотел…

– Ну, Борис Викторович, полноте – сказал Гумилев, в своем голубом мундире и с короткой «колчаковской» стрижкой, похожий на гимназиста – когда же вы останавливались перед тем, чтобы пролить кровь….

Над тростником медлительного Нила,Где носятся лишь бабочки да птицы,Скрывается забытая могилаПреступной, но пленительной царицы.Ночная мгла несет свои обманы,Встает луна, как грешная сирена,Бегут белесоватые туманы,И из пещеры крадется гиена.Её стенанья яростны и грубы,Её глаза зловещи и унылы,И страшны угрожающие зубыНа розоватом мраморе могилы."Смотри, луна, влюблённая в безумных,Смотрите, звезды, стройные виденья,И темный Нил, владыка вод бесшумных,И бабочки, и птицы, и растенья.Смотрите все, как шерсть моя дыбится,Как блещут взоры злыми огоньками,Не правда ль, я такая же царица,Как та, что спит под этими камнями?В ней билось сердце, полное изменой,Носили смерть изогнутые брови,Она была такою же гиеной,Она, как я, любила запах крови".По деревням собаки воют в страхе,В домах рыдают маленькие дети,И хмурые хватаются феллахиЗа длинные безжалостные плети.