Читать «Восход и закат» онлайн - страница 119

Пока Филипп был счастливь, кипел надеждами, Фанни была несчастна. Он пламенно, красноречиво благодарил ее за это счастье, называл благодетельницей, которая возвратила ему богатство, имя, честь матери; которая наконец дает ему прекрасную супругу, соединяет его с той, кого он любит пуще всего на свете. Фанни радовалась его счастью, улыбалась, потом уходила и проплакивала ночи напролет. Счастливый Филипп не замечал этого. Когда же он воротился, страждущий, больной, лежал в беспамятстве, она совершенно забыла о себе и посвятила ему исключительно все попечения, всю нежную заботливость, к каким способна бывает женщина. И когда Филипп очувствовался, первое лицо, которое увидел он, было её лицо; первое имя, которое выговорил – было её имя. Начав поправляться и переселившись с постели на диван, он гораздо охотнее прежнего слушал, как она читала и пела с чувством, которого не может дать никакой учитель. И однажды он откровенно заговорил с ней, рассказал всю свою историю и последнюю жертву. И Фанни, проливая слезы узнала, что он уже не принадлежит другой.

В этом тихом, дружественном сожительстве, постепенно, с минуты на минуту, наступали те драгоценные эпохи, которые означают переворот в чувствах. Невыразимая благодарность, братская нежность и соединенные силы сострадания и уважения, которые Филипп чувствовал к Фанни, по мере выздоровления его, сливалось в одно еще более нежное чувство. Он уже не мог обманывать себя ничтожным, горделивым мнением, будто принял под свое покровительство слабую, несовершенную душу, существо, обиженное природой; он снова начал замечать редкую красоту этого нежного лица, которое, быть-может, стало еще милее, когда легкая бледность заменила прежний пышный цвет.

Однажды вечером, полагая, что был один, он погрузился в глубокое раздумье и, мгновенно пробудившись от него, громко сказал:

– Истинную ли любовь чувствовала я к Камилле? Не была ли это только страсть, безумие, заблуждение?

Отзывом на это восклицание был звук, который обнаруживал вместе и страдание, и радость. Он взглянул… перед ним стоила Фанни. Только-что взошедшая луна обливала ее серебристым светом. Она закрыла лицо руками. Филипп слышал, как она плакала.

– Фанни! милая Фанни! вскричал он, вскочив и простирая к ней объятия.

Но Фанни уклонилась и исчезла ив комнаты как сон.

Филипп, еще слабо держась на ногах, в первый раз начал прохаживаться по комнате. Как противоположны были в эту минуту чувства его с теми, от которых он в последний раз метался в этой же тесной комнате! Прошла болезнь; прошла и зима. Он подошел к окну, отворил его, и с наслаждением впивал весенний, ароматический воздух, освежавший его голову. Все, и тихая ночь, и ясное небо, и снова зеленеющее кладбище, представлялось ему в новом, прекраснейшем виде. Воспоминание о матери слилось у него с мыслью о Фанни.