Читать «Воспоминания. 1848–1870» онлайн - страница 156

– Нет, ты не так скажешь, – говорил он, – я сам пойду.

Тогда Наташа села у кровати и тихо клала его ноги на постель, когда он спускал их, чтобы уйти.

Я села по другую сторону и также старалась удержать Герцена, целовала ему руки. Он смотрел на всё равнодушно.

Наташа не знала еще, что означает желание уйти… Когда она встала и вышла на минуту из комнаты, то Александр Иванович сказал твердо:

– Ну, Натали, не удерживай меня более, пусти....

– Куда же ты хочешь идти? – спросила я.

– Я хочу уехать отсюда, – отвечал он.

– Подождем, мой друг, до утра, – отвечала я. – Ольга и Лиза еще спят, а как проснутся, мы поедем все вместе.

– Нет, – возразил он, – до утра мне ждать нельзя. Да и зачем брать Лизу? Ведь мы никуда не едем. Пусти же меня.

– Нет, одного не пущу, возьми и меня с собой, – сказала я.

– Дай руку, если хочешь. Пойдем и предстанем перед судом Господа.

Когда бред усиливался, он кричал кому-то вверх:

– Monsieur, arrêtez l'omnibus, je vous en prie, ou une voiture â quatre places. Pardon, madame, que je ne me lève pas, j'ai des jambes rhumatismales. Pouvons-nous profiter de votre voiture, monsieur, cela ne vous fâche pas? Пусти меня, Натали, никто не хочет приехать последним.

– Подождем Лизу, – сказала я.

– Нет, не удерживайте меня. Я боюсь, чтобы Ольга и Мейзенбуг не сделали скандала, тогда весь Париж узнает, им нечем будет платить. Надо поскорее взять омнибус… – И он закричал сильным голосом: – Arrêtez-vous pavillon Rohan 249! – a потом продолжал разговор с каким-то господином, сидящим наверху: – Monsieur, me voyez-vous de lé haut, moi je vous vois très-bien d'ici. Какие огромные агенты теперь, я давно его знаю, ездил с ним в омнибусе.

Затем он стал просить шляпу. Я отвечала, что шляпа в шкафу. Тогда он стал собирать одеяло и придавать ему форму шляпы. Руки у него дрожали, и он передал мне одеяло, говоря:

– Натали, держи. Я возьму наши вещи, и пойдем. Возьмем с собою Тату. Я готов.

Затем Герцен опять требовал омнибус или карету. Дыхание становилось всё труднее и труднее, слова менее ясны, скоро он перестал говорить.

Время было за полночь.

Вероятно, жажда его мучила: он несколько раз хотел взять в рот одеяло. Я поняла, что он хочет пить, и сказала Тате:

– Дай ему выпить с ложечки.

Раза два он взял охотно, потом не мог или не хотел. Он дышал всё тяжелее. Моно помог положить его повыше, чтобы легче было дышать. Затем позвали Ольгу и Лизу, которые также спать не могли.

Все стали кругом его кровати; Тата держала его левую руку. Взоры Александра были обращены на нее. Я держала его другую руку. Ольга и Лиза стояли возле кровати за Татой, Мейзенбуг позади, а Моно у ног. Пробило два часа. Дыхание становилось реже. Тата попробовала дать ему пить, но я сделала ей знак не тревожить его. Дышал он всё тише. Наконец наступила та страшная тишина, которую слышно. Все молчали, как будто боясь нарушить ее.