Читать «Воспоминания о семьях Плоткиных и Эйзлер» онлайн - страница 23

Со временем разряд нам повышали, и было заметно, как росло мое умение в токарном ремесле. Как ни странно, работать токарем мне нравилось. И потом — рабочий класс, гегемон. Молод был.

Так благодаря стечению обстоятельств — выходу постановления ГКО непосредственно перед сроком моей мобилизации в артиллерийское училище — не состоялась моя карьера офицера Красной армии и предопределена была перспектива заводского труженика, рабочего-токаря.

II

В сентябре 1944 года начальник цеха сообщил, что молодежь мужского пола направляется на один месяц на торфоразработки. Нам выдали резиновые сапоги, ватник и рукавицы и на машине отвезли на торфоразработки за Колтуши. Помню, что на работу мы ходили через деревню, которая называлась Хирвости. Вообще вокруг Ленинграда сохранилось много финских названий. Ведь в северно-европейской части сегодняшней России жили угро-финские племена чудь, кемь, чухонь. А владели этими землями шведы. И только при Петре I эти земли стали осваиваться русскими. Места, где были торфоразработки, в прошлом представляли собой болото, торфяной состав эти болота содержали наверху. И мы становились на этих участках в два ряда, один перпендикулярно другому, и лопатами нарезали этот верхний слой на прямоугольники. которые потом подрезали и складывали в пирамиду с промежутками, где эти торфяные кирпичики сохли. Работа была тяжелая, и мы очень уставали. Жили мы в большом сарае, по обе стороны которого было постлано сено, которое было нашими спальными местами. На разработках в этих местах были рабочие ГОМЗа и учащиеся Военно-Механического техникума, размещенного в то время на территории завода ГОМЗ. Так случилось, что рядом со мной поместился учащийся этого техникума Володя Соколов. Он как-то спросил меня, почему я с 9-тиклассным образованием не учусь в техникуме, а работаю токарем. Я объяснил, что поступил на работу по путевке и не могу уволиться. На его вопрос, а хотел бы я учиться в техникуме, я сказал, что хотел бы.

Через месяц мы вернулись на завод, и через неделю меня вызвал начальник цеха и испуганно спросил, что я натворил, что меня вызывает директор. Единственным моим прегрешением было то, что я не сдал резиновые сапоги и ватник. Я пошел в административный корпус, нашел кабинет директора и открыл большую дубовую дверь.

В большой комнате за столом сидела женщина, необычно для военного времени красиво одетая и причесанная. Она спросила: «Мальчик, тебе что?» Я сказал, что меня прислал начальник 12-го цеха к директору. Она очень удивленно спросила: «А ты кто?» Я сказал, что я токарь, фамилия моя Плоткин. «Ааа! Иди сюда», — сказала секретарша. — «Вот тебе лист бумаги, пиши: «Директору завода тов. Соколову. Заявление». И тут я понял, что Вова Соколов, который был со мной на торфоразработках, как-то связан с директором Соколовым. Секретарь продиктовала заявление с просьбой уволить меня в связи с поступлением в техникум. «А вот тебе, — сказала она, — второй лист бумаги. Пиши: «Директору военно-механического техникума тов. Идельсону, прошу принять меня… прилагаю справки о прописке, о здоровье, об окончании 9 классов и т. д.». Секретарша сказала: «Иди в учебную часть техникума, они в курсе дела. До свидания». Я был принят в техникум, причем сразу на второй курс, так как был после 9 классов школы, на электромеханическое отделение.