Читать «Воспоминания о семьях Плоткиных и Эйзлер» онлайн - страница 12

Дядя Федя — профессор МОНИКИ. 1939 год

Жили они в начале 30-х годов на птичьих правах в жилищном отношении. Им предоставил Первый медицинский институт для жилья больничный бокс (небольшая комната и туалет с ванной), вход с улицы. Получить что-либо существеннее было невозможно. Тем более что они не хотели иметь какую-нибудь комнату в коммуналке. Но вот подвернулся счастливый случай. Однажды директор МОНИКИ вызвал дядю Федю и попросил от имени 1-го секретаря Москвы Хрущева немедленно вылететь в Тулу для срочной операции 1-го секретаря Тульского обкома. Дядя Федя, взяв с собой хирургическую сестру, выехал на аэродром, но вылететь не смог, так как летчики отказывались лететь из-за нелетной погоды. Связались с Хрущевым. Он попросил хирурга к телефону и спросил, согласится ли он вылететь, если будет отдан приказ лететь военному летчику. Дядя Федя ответил: согласен. Их (дядю и медсестру) перевезли на военный аэродром, и они полетели. Операцию дядя Федя сделал успешно. Секретарь был спасен.

Прошло некоторое время, и дядю Федю вызвали в Горком к Хрущеву. Когда дядя вошел в кабинет, он увидел прооперированного им первого секретаря, который поблагодарил хирурга за удачную операцию и сказал Хрущеву: «Надо достойно отметить не только высокое профессиональное мастерство врача, но и его смелый гражданский поступок, и представить его к награждению орденом «Знак Почета». Хрущев согласился. Но дядя Федя сказал, что он благодарит за столь почетную награду, но он с ней мог бы подождать, а вот очень плохие жилищные условия его угнетают, и нельзя ли… Тульский секретарь сказал Хрущеву: «Никита! Негоже такому достойному профессору, спасающему людей, жить в боксе, сделай что-нибудь…» И в результате дядя Федя получил во вновь построенном доме для элиты трехкомнатную квартиру. Кстати, орден тоже. Дом этот на улице Чкалова весьма заметен, ибо на его фасаде — памятные доски композитору Прокофьеву, летчику Чкалову, художнику Юону, поэту Маршаку, академику Виноградову. Все эти известные люди жили в этом доме. Проживание в таком доме льстило самолюбию дяди Феди. Он любил известность, почет, любил выделяться из общей массы. По натуре дядя Федя был бонвиваном. Прожили они с Валерией Антоновной вдвоем, без детей. Была у них домработница из курской деревни, но непростая: до революции она служила нянькой у младшей дочки князей Уваровых, многие годы жила с ней в Париже и хорошо знала французский язык. Часто с дядей Федей разговаривала по-французски. Федора Михайловича и Валерию Антоновну называла «барин» и «барыня». Прекрасно знала Москву, но все улицы называла по старинке.

Дядя Федя — профессор МОНИКИ. 1950 год

В общем, жизнь у дяди Феди сложилась полноценной и в профессиональной, и в личной сторонах. Но в каких годах и где протекала эта благополучная жизнь?

Однажды в 1952 году в клинику дяди Феди пришла женщина в резиновых ботах в сопровождении заискивающего перед ней директора клинического института, который, вызвав руководителя клиники, Плоткина Федора Михайловича, представил инспектора района (стоявшую рядом женщину в резиновых сапогах), пришедшего для осмотра клиники. Она прошлась по палатам, нигде не задерживаясь, и в коридоре подошла к шкафам, где хранились истории болезни пациентов. И, обращаясь к дяде Феде, так по-свойски, по-простому сказала: «Профессор, подай-ка мне стул». Она вынула платочек, встала на стул, провела по верху шкафа и сказала директору института: «Как можно доверять клинику и оперировать, где такая пыль!»