Читать «Воспоминания И. В. Бабушкина» онлайн - страница 87

давно происходивших, говорилось о борьбе рабочих в других городах России, и, в заключение, рабочие призывались на стойкую и спокойную борьбу за улучшение своего положения". (Из статьи „Союз борьбы за освобождение рабочего класса" в сб. „История Екатеринославской Соц.-Дем. Организации").

>) В статье „Первый Екатеринославский Комитет Р.С.Д.Р.П." в сб. „История Екатеринославской соц.-дем. организации" читаем:

„Те самые рабочие, которые участвовали в стихийном бунте на Брянском заводе, на суде, при допросе в качестве обвиняемых и свидетелей, говорили языком прокламаций, по марксистски об'ясняя причины бунта".

шинство не обладало даром слова. Чем там будут заниматься? — Ведь у нас нет литературы, — говорили они. Вот подготовим литературу и тогда начнем. Оказывается, они начали писать брошюры. Конечно, писание брошюр не согласуется с деятельностью комитета, когда там есть другие неразрешенные вопросы и потребности. Все же, видя невозможность найти сразу человека, желавшего пойти в кружок, приходилось ограничиться заявлением о необходимости найти таких людей поскорее.

Вскоре после этого мне предложили’ одного молодого человека, желавшего заниматься с рабочими. При свидании мы назначили воскресенье, когда я должен свести этого господина с рабочими, с которыми ему придется заниматься. Я взял с собой одного товарища рабочего, который до 71-жен был свести прямо на квартиру к ожидавшим товарищам человека, желавшего с ними заниматься. Оставив товарища несколько в стороне, я подошел к интеллигенту, и он тут же попросил меня об’яснить ему его положение в кружке. Оказалось, что он не желал положительно никакого над собой контроля и говорил все время демагогические слова. Он соглашался заниматься в кружке только на полных автономных началах, я же предложил свои условия, на которые он не согласился, и мы расстались навсегда. Пришлось опять разочаровать собравшихся рабочих, тем более, что я лично не мог пойти туда и поговорить с ними в это воскресенье.

В это же лето (98 г.), часто бывая в Нижнеднепровске по делу нашей кооперативной лавки, я присматривался к тамошнему движению, которое проявлялось в виде частых вспышек и столкновений, на подобие вышеуказанного случая с помощником директора на Брянском заводе. При помощи моего старичка, я познакомился с двумя личностями, которые и стали в дальнейшем вожаками движения в Нижнеднепровске. Первоначально я просил их собирать разный материал о жизни рабочих, но так как они сами не особенно любили писать, то мне приходилось записывать все происходившее на месте. Тут же я убедился в неудовлетворительности того развития, которым наделяли раньше (95 и 96 г.г.) рабочих. Такие рабочие представляли из себя пуганую во рону и в них не было ни выдержанности, ни уменья, ни смелости, и потому, стараясь развивать кого-либо из своих же товарищей рабочих, они им ничего не могли передать практичного, все же они вкладывали в рабочие массы хотя свой чуть жив-дух, и вот с этим-то чуть жив-духом мне и пришлось познакомиться.

После того, как пришлось забросить окончательно лавку, я продолжал там бывать, и даже чаще, чем раньше, и мне удалось заставить работать этих людей над приисканием товарищей и распространять брошюры. Они ожили, и особенно энергично взялся за дело один токарь Вьюшин. Это был очень смелый и бойкий горожанин; прошлое его в этом городе таково: он работал на всех заводах и почти всюду рассчитывался с какой-либо историей, но его потом брали опять на эти заводы, как очень хорошего работника. Работал он в то время в Нижнеднепровске на Эстампажном заводе и хорошо зарабатывал. Квартировал он в отдельном домике, и семейство его состояло из жены, ребенка и хохлушки девушки, прислуги. У этого-то Вьюшина мы и собирались втроем, а иногда, и вчетвером, где я старался проводить в жизнь революционные идеи и, хотя Вьюшин почти ничего не знал, тогда как другой товарищ был хорошо знаком с интеллигентами, попавшими в ссылку по Екатеринославскому делу, все же он являлся самым бойким и развитым человеком и к нему впоследствии перешло руководство всеми делами этого района. Приблизительно осенью они собрали довольно много народу, потребовали устав для кассы, и появилась необходимость в более правильном руководстве движением. Был выработан «устав кассы» в резко революционном духе, и в одно воскресенье сделали общее собрание в квартире Вьюшина. Когда я явился туда, то в большой светлой комнате «зале» было много рабочих, для меня уже частью знакомых. Пришлось подождать остальных, время проходило в кое-каких разговорах, но большинство молчало, устремив на меня свой взгляд. Конечно, им было сообщено довольно много обо мне, помимо всякого моего желания. Постепенно публика собралась вся, за исключением двоих.