Читать «Воспоминания дипломата. 1893-1922» онлайн - страница 157

В Стокгольме я застал посланником А.В. Неклюдова. Мы встречались с ним раньше в Париже, где он был советником посольства. В Стокгольме Неклюдов оказался на высоте положения. Он принимал и провожал бесконечное число русских, проезжавших в обоих направлениях, и оказывал многим из них весьма нужную поддержку. Кстати, к этому времени во все наши посольства и миссии были переведены необходимые суммы для поддержки нуждающихся соотечественников. Вероятно, никогда перед войной Стокгольм не был столь оживленным пунктом, каким он стал в 1914 г. "Гранд-отель" - весьма роскошная гостиница - был всегда переполнен проезжающими русскими. Среди них можно было видеть и наблюдающую за ними фигуру германского посланника в Стокгольме фон Люциуса, бывшего советника в Петербурге. Его многие упрекали в шпионстве. Это слово слишком легко и неправильно применялось во время войны. Конечно, как дипломат он был, вероятно, хорошим осведомителем своего правительства. Он владел русским языком и знал в лицо многих представителей петроградского мира, а также и нашу внутреннюю жизнь. В Христиании* я побывал у нашего посланника Арсеньева, незадолго до того переведенного туда из Черногории. За обедом мы обменялись впечатлениями о князе, а затем короле Николае Черногорском, в отношении которого наши мнения совпали.

______________________

* Так до 1924 г. называлась столица Норвегии город Осло.

______________________

Переезд через Северное море не доставил ничего приятного: пароход был мал, погода весьма бурная. Приблизительно на полпути мы были остановлены английским крейсером. Прибывший офицер проверил документы пассажиров и груз парохода. Это происходило при столь бурной погоде, что подошедшие к нам в шлюпке моряки были в спасательных поясах. Лишь с большим трудом ее команде удалось не сломать нашего трапа, о который нещадно билась военная шлюпка. В Ньюкасле мне впервые пришлось присутствовать при сложных процедурах переезда границы воюющей державы, а отчасти и невольно участвовать в них. Пассажирам было разрешено покинуть пароход лишь на следующее утро. В течение многих часов на пароходе заседала смешанная комиссия из полицейских и таможенных чиновников, которым были вручены наши паспорта. Впрочем, наш местный консул (это был мой старый знакомый по Румынии Буткевич) был на высоте положения и сделал все возможное, чтобы облегчить для нас пограничные церемонии. Мне было разрешено покинуть пароход немедленно.

В Лондоне я побывал у нашего посла графа Бенкендорфа. В течение многих лет он с большим авторитетом занимал в Лондоне этот пост, а перед тем, как и Извольский, был довольно продолжительное время посланником в Копенгагене. Во всяком случае надо отдать ему справедливость - Бенкендорф гораздо беспристрастнее своего парижского коллеги относился к политической обстановке, вызвавшей войну. На него ни в коем случае нельзя возвести того обвинения, которое по справедливости возводится на Извольского. К сожалению, к его голосу в Петербурге меньше прислушивались, чем к словам Извольского. К тому же он был гораздо скромнее последнего и не пытался вести за собой министерство. Как курьез могу привести слова Сазонова. Последний мне как-то говорил, что ему всегда трудно читать частные письма Бенкендорфа: он писал их от руки, весьма неразборчивым почерком, к тому же его стиль, хотя и литературный (писал он по-французски), был чересчур витиеват. Смерть Бенкендорфа во время войны вызвала вопрос о его замещении, но это оказалось так трудно сделать, по-видимому, из-за петроградских соревнований, что новый посол в Лондон не был назначен ни царским, ни Временным правительством.