Читать «Вольное царство. Государь всея Руси» онлайн - страница 393

– Уразумел и яз, великий государь, – добавил взволнованно Товарков. – Соблюду яз все по воле твоей, дабы ни про тебя, ни про детей твоих обидного слова никто ни явно, ни тайно сказать не мог.

Товарков нерешительно смолк.

– Пошто ты замялся-то, Иван Федорыч? – устало спросил государь.

– Смущает мя, государь, как с царевичем Андреем быть? Сей рымский гад.

– Верно! Рымский гад… А все же и посол он рымского папы. Сего забывать нельзя, – прервал боярина Иван Васильевич и, обратясь к дьяку Курицыну, так же устало промолвил: – Федор Василич, отправь-ка сего злодея в Рым. Никаких подарков ему не давай, дабы Москва меньше его ненасытность блазнила. Впрочем, мыслю, немало им уже от сестры получено. Подумай токмо с казначеем Ховриным, что послать самому папе по достоинству нашему, а подарки пошли с русским послом, а не с послом из греков… Пусть посол подарки сам папе передаст и поблагодарит от моего имени за его заботы о здравии ныне скончавшегося сына моего Ивана Ивановича… За лекаря же, которому яз главу ссечь повелел за его пустую и дерзкую похвальбу да за худое лечение и небрежение к болящему, прошу его святейшество, яко наместника Христа на земле, вину мою отпустить.

– Мудро сие, государь, и смиренно, но вельми зло и уязвительно для папы, – с мрачной усмешкой произнес дьяк Курицын. – Ведая нрав папы Иннокентия, предвижу, в какую бессильную ярость придет он от сих кусательных слов.

– Жадность и богатство сего «святого» распутника, – со злой усмешкой поправил дьяка Иван Васильевич, – в тысячу раз сильней его ярости, и наши подарки сразу укоротят его гнев. Он более всех пап на небо поглядывает, но и более их по земле пошаривает.

Сентября месяца на третий день тысяча четыреста девяносто второго года во время раннего завтрака князь Иван Юрьевич Патрикеев постучал в дверь трапезной государя и быстро вошел, воскликнув:

– С радостной вестью тобя, государь! Бежали цари-то Сеид-Ахмат и Шиг-Ахмет из Крыма назад к собе в Орду.

– Сказывай, Иван Юрьич, кто в походе был, кто не был? – молвил Иван Васильевич.

– Весной, государь, лишь сведал яз, что цари ордынские ушли со всей силой на Менглы-Гирея, – ответил князь Патрикеев, – отпустил тогда сей же часец, как мы с тобой еще зимой удумали, воевод своих: князя Петра Никитича Оболенского да князя Ивана Михайлыча Репню-Оболенского с полками их, да с ними отпустил яз многих детей боярских от двора своего, да царевича татарского из Касимова городка с его уланами да казаками.

– А как Махмет-Эминь казанский и братья мои? Какую помочь прислали?

– Царь казанский и брат твой Борис Василич прислали воевод своих с полками… Князь же Андрей Василич ни воевод, ни силы свой не послал.

Лицо Ивана Васильевича исказилось от гнева.

– Яз так и ведал, – сказал он глухо. – Андрей крамолу и воровство задумал… Мыслю, новый договор у него есть и с ляхами, и с татарами. Иудой брат мой становится! Русь продает!..

С трудом преодолевая гнев свой, долго молчал государь, а князь Патрикеев с тревогой глядел на него. Наконец Иван Васильевич успокоился, только лицо его все еще было белым как мел. Он тихо спросил: