Читать «Вольное царство. Государь всея Руси» онлайн - страница 146

Беседа и прения о соединении Русской и Римской церквей вскоре состоялись у владыки Филиппа в подворье и окончились так, как предполагал великий князь, – ничем.

Папский легат весьма осторожно приступил к выполнению своей задачи. С первых же шагов он поставил дело так, что между обеими церквами будто бы нет никакой вражды, а, наоборот, Москву и Рим объединяет общая борьба с мусульманами за веру христианскую и за освобождение от турок Иерусалима и Гроба Господня.

Но уже из ответа митрополита Филиппа папский легат почувствовал, что все пути к объединению церквей отрезаны. Говорил митрополит внешне спокойно, но непримиримо. Он взял символ Русской церкви и символ веры римской и указал на восьмой член, где у русских говорится о Боге Духе Святом, что он происходит только от Бога Отца, а у римлян – что Дух Святой происходит и от Бога Отца и от Бога Сына. Утверждение Римской церкви митрополит объявил ересью. Когда после митрополита выступил в прениях известный на Москве книжник Никита Попович, папский легат ясно увидел, что не только соединения церквей, но и общего языка у Рима с Москвой не может быть.

Никита Попович говорил долго, гневно и пылко, торопливо перелистывая священные книги и читая из них длинные выдержки. Книг на столе около Никиты было так много, что великий князь, переглянувшись с дьяком Курицыным, собрался уже уехать из хором митрополита, где происходили прения. Но в это время архиепископ Бонумбре, воспользовавшись кратким перерывом в речи Никиты Поповича, встал и испросил слова у митрополита, а получив разрешение, сказал спокойно и вежливо:

– Я внимательно выслушал все существенные возражения вашего высокопреосвященства, а также отца Никиты, но не могу по сути дела подкрепить свои мнения чтением тех или иных мест из Священного Писания и от отцов церкви, ибо со мною нет нужных мне книг.

Уклонение папского легата от прений вызвало открытое ликование среди русского духовенства, объявившего свою победу в прениях…

Бонумбре все это принял весьма спокойно и, как показалось великому князю, был доволен мирным окончанием своей неудачной попытки.

Отъезжая от митрополита, великий князь позвал в свою колымагу и Федора Васильевича; хотелось ему побеседовать с дьяком своим с глазу на глаз.

– Ловко ведь увернулся легат-то, – смеясь, заговорил Иван Васильевич, – умен, умен сей папский легат.

– Они, государь, все умны, – заметил Курицын, – токмо ум-то на глупости тратят.

Великий князь нахмурил брови и спросил:

– На какие же глупости, ежели они о символе веры баили?

– Не гневись, государь, – ответил Курицын, – тобе нечто от грецкой философии, сиречь любомудрия, скажу. Много яз изучал по-грецки великого мудреца их, Аристотеля именем. Мудрец сей учит, как правильно мыслить, дабы не мешать истину с ложью. Науку о сем Аристотель называет «логика», сиречь наука о том, как разумно мыслить…