Читать «Быт гладиаторов. О книге Светланы Федотовой «Молотовский коктейль»» онлайн - страница 3

По-крестьянски незамысловатый секретарь обкома Гусаров ходит по квартире пьяный и в подштанниках, млеет перед молоденькими артистками театра. По-мужицки запросто «тыкает» всем директор Изгагин. Другой секретарь обкома, Борис Коноплев, с обстоятельностью сельского старосты вникает в проблемы простых пермяков… Такие черты не просто органичны этим людям – они еще и педалируются, а потому и остаются в памяти свидетелей. Там, в недрах исконной жизни, еще был изначальный, неистребимый общинно-родовой смысл. Пусть примитивный, но смысл. А интеллигентское самостояние советской партхозэлиты смысла не имело. Это сейчас такой смысл появился – правда, сформулирован он был еще триста лет назад, когда Акинфий Демидов внятно объяснил ситуацию своему племяннику: «Моему карману родни нет!» А в советскую эпоху смысл был заменен заданиями партии и правительства, наказами съездов. Партхозгенералам лично для себя подсознательно приходилось искать этот смысл в уже утраченной ими «народности»: или воображать себя деревенщиной, «тыкая» направо и налево, или строить вокруг себя не коммунизм, а большую деревню, в которую и превратился город Пермь при секретаре Коноплеве. Смысл ушел из деяний, а его эрзац извратил быт гладиаторов.

Конечно, Светлана Федотова не упрощает образы своих героев до подобной схемы. Но все-таки авторский талант отбора фактов отбрасывает на людей тень этого ГУЛАГовского скелета. «Смысла не было», как нет города Молотов, государства СССР и новой исторической общности людей «советский народ». Отсутствие смысла и есть та главная Военная Тайна, которую Мальчиш-Кибальчиш не выдал буржуинам, потому что и сам не знал. А полынью тайны сикось-накось замостили фонограммой идеологии.

Порою люди проваливались сквозь эту «фанеру». Ухнул в эту полынью Владимир Гусаров. Он решил, что ему такие вымостки над полыньей не нужны, потому что он сын секретаря обкома. Оказалось – нужны. И без них – падение, пучина пьянства, истерик и злости. А бывало, что мостки не выдерживали тяжести беды. И Анна Сафронова, вдова бессмысленно погибшего летчика, чтобы не утонуть, вышла замуж за товарища мужа вопреки традиции верности павшим героям. Традиции высокой, гордой и очень приятной, потому что она всегда жестока за чужой счет.

Наиболее шаткими эти мостки над полыньей оказались в войну. В ледяной полынье пермской эвакуации волком выл художник Александр Родченко. Для него наш город стал адом. Но ведь Пермь не была виновата, только вот сам Родченко этого не понял. Не понял так же, как и причину, по которой избегает его старый друг Василий Каменский. Каменский – миф Перми. Наивные библиотекарши и сейчас рассказывают о поэте-футуристе, актере и бунтаре, первом пермском авиаторе. А реальный Каменский десятилетиями гнил заживо в своей Троице, когда остался без энергетической подпитки московской богемы и увидел себя трезво: без таланта, без шумных друзей, без свободы, без семьи. Он не хотел показывать себя Александру Родченко, вот и убежал. Он уже давно не барахтался в полынье, а безвозвратно утонул.