Читать «Войди в каждый дом (книга 2)» онлайн - страница 85

—   Горь-ка-а-а!

Васена расстегнула ремешки на баяне, поставила его на колени, пригнулась, почти скрываясь за ним, и только пышная и светлая копна волос колыхалась над цветными мехами. Гибкие ее пальцы прошлись по ладам, точно промываясь в серебряной пене, баян ощерился ребристыми углами, и веселая плясовая захлестнула гомон свадьбы.

Вскочила, как на пружинах, Нюшка, уперла одну руку в бок, в другой вспархивал птицей голубой платочек, и запела сильным истошным голосом:

Ой, солома ты, солома, Яровая, белая... Ты не сказывай, солома, Что я в девках делала...

И тотчас же подхватили запевку другие голоса — тонкие, густые, басовитые, визгливые, и свадьба, как тройка с бубенцами и разноцветными лентами, понеслась дальше, и уже никто не управлял ею, и невозможно было различить, чьи голоса пробиваются в слитном говоре, смехе, хмельном стоне.

—   Ты гляди за своим, Фенька! А то он не ест, а только пьет да мануфактурой утирается. С такой закуски он скоро начнет харчами хвалиться.

—   Все едино! Он если и жрет до отвала, еда в ем все равно не приживается.

—   Я веселая! Люблю, чтоб в гармонь играли, чтоб душа пела. А мой всю жизнь молчит. От щекотки и то не смеется!

—   Напьюсь вина, и кошки меня скребут: черные, белые, всякие,— гнусаво жаловался кто-то.

—  Так это ж черти, голова! Не признал ты их, что ли?

—   А у нас вот в позапрошлом годе что было — умереть можно со смеху! — пробился и зажурчал сквозь гомон захлебывающийся, нетерпеливый женский голос.— Завел, значит, мужик полюбовницу, а бабе своей глаза отводит, мол, томят допоздна на собраниях... А сам стал от

полюбовницы домой собираться, да в темноте вместо портянки навернул на ногу платье ейной девчонки!.. Утром продрал зенки, а над ним законная баба стоит. Хрясь его по неумытой роже этим   платьишком!   А ему и деваться

некуда...

Отзвенели раскаты смеха, и дородная, малиновая от вина и духоты женщина прикрикнула строго:

—   Будет вам, бабы, страмотиться! Мужик не телок, чтобы держать его на привязи. Коль на молодую траву его потянуло, быстрей вяжи работой да заботой!

—   Ничего-о! От травы оттащишь, он силосу нажрется!..

—   Баба — она опиум для трудового народа! — гоготал рыжий мужик, запрокидывая голову и взмахивая длинными непослушными руками.— С ей в рай не попадешь!

—   Остепенись, Афоня! — урезонивала его жена и дергала за подол розовой рубахи.— Вам, бесстыжим, завсегда рай!..

У печки, на противоположном конце стола, затевался спор, голоса там звучали еще сдержанно, но уже были полны скрытой насмешки.

—   Дураку      грамота      вредна,— убежденно басил кто-то.

—   Это точно! — соглашался сиплый, простуженный голос— Ежели у кого грамота малая, а власть ему большая дадена, то такому лучше не попадайся, обойди стороной. А то всех покусает и в ответе не будет!..

—   Не тот, выходит, прав, кто прав, а тот, у кого больше этих самых прав...