Читать «Войди в каждый дом (книга 2)» онлайн - страница 21

возвышался над всеми, бесстрастный и холодный, как изваяние.— Итак, тот, кто не желает здесь отстаивать пар-тийные принципы, пусть встанет и заявит об этом открыто!.. Зачем нам играть в прятки? Если мы не осудим проявление подобной анархии и разнузданности в наших рядах, то давайте честно признаемся областному комитету, что мы не оправдали оказанного нам доверия и просто бессильны руководить районом.., Что нам, по существу, тут делать нечего!.. Что мы не сумеем проводить в жизнь линию партии!..

Ксения слушала Коробина со смешанным чувством недоумения, растерянности и неосознанного страха. Он говорил те же самые слова, которые Ксения не раз произносила сама или слышала от других, но тогда они казались ей правдивыми, истинными, а сейчас приобретали какой-то особый, скрытый смысл и словно подавляли ее волю, желание сопротивляться. В эти минуты она боялась не того, что ее исключат из партии, хотя это было в ее представлении крушением всего, чем она жила эти годы, во что верила и без чего не знала и не понимала, как сможет жить дальше. Нет, скорее всего это было чувство беззащитности перед грубой волей и силой, способной отмести в сторону все, что было смыслом ее жизни, чувство неравенства, которое вдруг возникло между нею и Коробиным, как людьми одних убеждений. В силу ли своей должности или характера, но Коробин неожиданно как бы присвоил себе исключительное право быть здесь вершителем всех судеб, право быть единственным носителем безошибочного взгляда на все и говорил сейчас так, как будто ему одному было поручено выражать тут партийную истину.

«Но ведь это чудовищно и дико! — в панике думала Ксения.— Как он смеет считать меня противником партии, ради которой я живу? И почему никто не останавливает его?»                                           

Она чувствовала, что смятение и подавленность, связавшие ее, коснулись почти всех, кто сидел вокруг зеленого стола. Чтобы как-то скрыть и замаскировать свою растерянность, люди старались не глядеть друг на друга, искали какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься: Синев листал том Ленина, будто углубился в поиски нужной ему цитаты; Анохин нервно и деловито рвал на тонкие ленточки лист бумаги, складывал вчетверо и снова рвал на еще более мелкие клочки; прокурор исчеркивал каракулями бумагу и, комкая, совал ее в карман; третий секретарь райкома Вершинин, по-военному выпрямив плечи; хмурил бро-

ви, казалось, озабоченный чем-то более важным, чем идущее бюро, и, наверное, больше всего опасался, что Коробин нечаянно поймает его взгляд и заставит дать оценку этому скандальному делу; перебирая кисти кашемировой шали, понуро сидела Любушкина. И только два человека — Дымшаков и Мажаров — держались с завидной независимостью и готовы были в любой момент встать и оспаривать доводы секретаря.

—  Надеюсь, вам теперь ясно, что вы наделали своей политической близорукостью?

Ксения не сразу догадалась, что Коробин обращается к ней, и только когда Любушкина легонько подтолкнула ее, она встала, сжимая в руках носовой платок.