Читать «Возмездие (Повесть и рассказы)» онлайн - страница 39

Малышкин протянул стакан в сторону гостя.

— И что потом?

Усков налил и себе из опустевшей четверти. Не чокаясь, выпил и захрустел капустой. Степан вытер рукавом глаза, кинул в рот кусок сала и, медленно прожевывая, начал спокойно, почти тихо рассказывать:

— А потом сюда пришла первая баржа. На берег сошло мужиков десять или девять; походили, осмотрели местность; возвратились на баржу и категорически отказались выгружаться. Орут, ****ь, мол, одни болота и пригодной земли тут нет. Народец на барже и зароптал! Нас из начальствующего состава всего трое: со мной боец безусый с винтарем да землеустроитель из района. Супротив нас, понимаешь, человек пятьдесят здоровых мужиков, да их отцы, да сваты, тоже, я тебе доложу, еще те старички бородатые, сытое и здоровое кулачье одним словом! Я повторил команду выгружаться, они ни с места. Дали гудки, тоже не помогает. Пошел на баржу, спрашиваю: «В чем дело, почему не выгружаетесь?» Орут, суки: «Нам все равно, чем от голода мучиться, лучше сразу умереть. Нас привезли сюда на медленную смерть, проедим то, что есть с собою, и подохнем, как мухи. Так лучше потопите всех сразу. Мы заодно и вас потащим с собою, будем подыхать, так вместе».

Малышкин, повернувшись к кровати, достал из-под матраса бутылку водки и начал разливать по стаканам:

— Чего оставалось делать? Понял тогда я, что люди говорят совсем серьезно, нужен какой-либо выход. Пробовал пригрозить тем, что повезу назад в комендатуру, а это их только обрадовало. Тогда я предложил разбить их по группам и расселить на разных участках по десять семей. Дал распоряжение выделить двенадцать старших и чтобы они пришли на буксир со списками своего «десятка». Капитана предупредил, чтобы по моему сигналу быстро отцеплял баржу, выходил на середину реки и стал на якорь.

Степан выпил и начал шарить по столу в поисках кисета. Вошла Мария, настежь распахнув дверь в сени:

— Надымили, хоть топор вешай. Ты что, у нас теперь жить будешь, гражданин начальник? — Увернувшись от руки супруга, который хотел хлопнуть по выпяченной заднице, вышла в сени, гремя ведрами.

— Вот стерва! А ты, правда, того, жениться на ней хотел? — Едва удержавшись на табурете, спросил пьяный Малышкин.

— Хотел да перехотел, валяй дальше и не усни тут, а то точно на сеновал позову твою благоверную! — Усков махнул стакан браги и начал обгладывать селедку.

В воспаленном мозгу Степана вставали одна за другой картинки того самого дня, который он считал последним в своей жизни, потому и не слышал непозволительной дерзости Ускова. В другой раз он бы без промедления всадил ему нож в шею за такие слова о жене. После доктора, которого он задавил собственными руками, смертного греха для внука попа, воспитанного в церковном послушании, больше не существовало.

— Так вот! Через полчаса эти двенадцать перелезли на буксир. Принял их в носовом кубрике, так, кажется, называется у речников. Караульный незаметно встал снаружи в дверях, а я начал переписывать фамилии «делегатов». В это время тронулся буксир. «Парламентарии» вздрогнули, бросились к иллюминаторам и видят, что баржа отцеплена. Они оторопели, я за наган и по трапу к железной двери, открываю, а там уже затвор винтовки щелкает и картина маслом. Буксир развернулся и посреди реки становится на якорь. Ну, я мужикам внемлю, известное дело: «Довольно нервы трепать представителям законной власти. Пусть баржа остается с вашими бабами да стариками с малыми детками, а мы в комендатуру, там оформим на вас материалы за неповиновение власти, за срыв перевозки спецпереселенцев. Дело отправим в Томск, и будет судить вас уже пролетарский суд под высшую меру!» Сразу трое упали на колени и стали просить не губить их ради детей, все как один стали просить разрешения разгрузиться. Я дал полтора часа на разгрузку, трех оставил на буксире заложниками, а других переправил на лодках организовывать разгрузку баржи.