Читать «Возжигатель Свеч» онлайн - страница 2

— Деньжонок, должно быть, скопил, — снова нарушил молчание старик Чу.

— Нет, — буркнул из-под шляпы Ман.

— Грамоту, должно быть, изучил…

— Угу.

Покряхтев еще немного для виду, Чу подобрал полы халата, переступил через вросший в землю плетень и подковылял к Ману.

— Дай-ка мне, — сказал он, кладя костлявую руку на черенок мотыги.

Поколебавшись, Ман уступил.

— Вот как надо, — приговаривал Чу, умело выворачивая нагулявшие корень сорняки — Вот так… и эдак…

Ман стоял над ним молча, только дышал тяжело.

— И чего же ты вернулся, интересно мне, — сказал Чу, с хрустом разгибая спину. — Жил бы себе в городе.

Ман ответил не сразу.

— Время пришло, вот и вернулся, — сказал он наконец и забрал мотыгу.

«Вернуть, что ли, ему те полмешка риса? — подумал Чу. — Одним камнем на душе поменьше. Да только где мне взять эти самые полмешка?»

— Дерьмо, — промолвил старик, плюнув в зеленое месиво жирных сорнячьих стеблей. Ман вскинул на него холодные волчьи глаза, и Чу поспешил разъяснить: — Мотыга, говорю, дерьмовая. Сходи к кузнецу, пусть поправит.

2

Кузнец Гао был из переселенцев и ничего про семью Большого Мана не знал. Поэтому расспросов с его стороны не последовало. Да и не мастак он был на беседы. Такой же приземистый, как его кузница-землянка, такой же темный лицом и телом, как глиняные стены, и такой же тяжелый на слова, как его молоток. Повертев принесенную мотыгу, молча содрал железо с деревянного черенка и бросил в кучу негодного к делу лома, а голый черенок сунул обратно опешившему от такого поворота дел Ману.

— Чем же мне землю рыхлить? — пробормотал тот.

— Деньги есть, человек? — просипел Гао и указал кивком в темный угол кузницы, где валялись новенькие мотыги, свежеоткованные, острые, как язычок городской барышни.

— Сколько? — спросил Май.

— Пять монет. Или полмешка рису. Или два горшка браги. Или пять горшков, если пустые и непобитые. Смотря что умеешь, человек.

— Этого я не умею, — сказал Ман и отсчитал пять полустершихся медных монет.

— А кошелек твой, человек, не трещит от натуги, — заметил Гао. — Пойдешь ко мне в подмастерья?

Ман отрицательно помотал головой. Он выбирал мотыгу. Взял одну, другую, взвесил в руке. Наконец остановился на самой тяжелой.

— И выбирать не умеешь, — сказал кузнец презрительно. — Не по руке она тебе. На что же ты годен, человек?

— У меня есть Ремесло, — пробурчал Ман.

— Непохоже, человек, что оно тебя кормит.

— Это так, — Ман криво усмехнулся.

— Зачем Ремесло, которое не кормит? — удивился Гао.

— Я другого не знаю.

— Ну, научись. Еще не поздно. Говорю же — иди ко мне в кузницу.

— Нельзя. Тогда я могу забыть то, чему меня учили.

— И кому от этого станет плохо, человек?

— Вам всем.

Пока Гао, вылупив глаза, пережевывал его ответ, Ман вскинул мотыгу на плечо и ушел. Кузнец глядел ему вслед примерно до полудня и все это время обдумывал услышанное.

— Почему это мне станет плохо, человек? — наконец спросил он, когда солнце покинуло зенит.

Но не нашлось поблизости никого, кто мог бы разъяснить ему слова Мана. И поэтому темноликий Гао занялся обычным своим делом.