Читать «Возжигатель Свеч» онлайн

Евгений Филенко

Возжигатель Свеч

По мотивам китайских «Рассказов забавных и поучительных»

Автор сознает, что наверняка допускает ошибки в использовании старокитайских реалий для иллюстрации своих вполне современных убеждений, но поскольку он ставил себе иную, нежели скрупулезное бытописание, задачу, то ему на это наплевать.

1

Вечером, по пути в соседнюю деревню минуя заброшенную халупу на отшибе, которую по убогости и домом-то язык не повернулся бы назвать, старик Чу не упустил по своему обыкновению помянуть добрым словом прежних ее хозяев. Знавал он их в ту еще пору, когда жив был и сам Большой Ман, и хозяйка его, тоже Ман, и не разбрелись по белу свету их дети, пятеро сыновей, все до единого Маны. Большой Ман крут был что на руку, что на слово. Семейство содержал в сильной строгости, но оттого имел и порядок в хозяйстве, и голода не ведал в самые тяжкие времена, и соседей ссужал чем мог, если о том просили. Но вот уж десять весен как дом стоял в разоре и запустении. Опершись о посох, старик Чу со скорбью в сердце вспомнил, что так и остался должен Большому Ману полмешка рисового зерна. Теперь, видно, у Желтых истоков представится ему случай вернуть долг. Недолго уже осталось ждать… И старик Чу, вздыхая, принялся перебирать в изветшалой памяти эпизоды бурной своей юности. А про Большого Мана и его семью позабыл, едва только скрылась из виду просевшая крыша покинутого гнезда.

Наутро же, возвращаясь в деревню, Чу обнаружил, что в халупе кто-то поселился. Дверь была приоткрыта. Трава, что почти скрывала собой трухлявый порог, не то скошена, не то вырвана с корнем.

— Это не дело, — проворчал Чу. — Где видано, чтобы всякий, кому взбредет на ум, занимал чужие дома? Или, может быть, он сговорился со старостой, а я того просто не знаю? Или, что еще поганее, знаю, да позабыл?

Ворча это и другие разные разности себе под нос, старик Чу обошел дом и увидел пришельца. Тот ковырялся мотыгой в поеденной бурьяном грядке, глубоко надвинув на лицо широкополую соломенную шляпу, вроде тех, какие носят южане-свиноеды да еще, по слухам, городские франты. Что мотыгой управляться он не горазд, было ясно с первого взгляда. Белая, давно не знавшая загара кожа на широкой спине чужака лоснилась от пота.

Старик Чу недовольно закряхтел, желая привлечь к себе внимание. Кряхтеть ему пришлось долго. А когда чужак поднял наконец голову, то стало видно, что никакой это не чужак, а самый настоящий Ман, старший сын Большого Мана, а стало быть — вполне гожий носить то же самое уважительное прозвище, что и его покойный отец. Все Маны с лица отчего-то походили на волков. Особенно когда злились. Бугристый лоб, глубоко всаженные в череп глаза, тяжелые челюсти…

— Значит, вернулся, — не то спросил, не то отметил вполне очевидное обстоятельство старик Чу.

— Выходит, так, — сказал Ман, снова надвигая на лоб чудную свою шляпу и продолжая неловкое ковыряние.

Был он широк в кости, как и отец, сух в мышцах, и глаза смотрели по-отцовски, недружелюбно. Но не походило на то, чтобы за последние годы он знавал работу на земле.