Читать «Воздушные бойцы» онлайн - страница 98

— Дайте ему еще немного спирта.

Пью, не отказываюсь.

Меня куда-то несут.

В лесочке стояло несколько палаток. В палатках — обработанные раненые, подготовленные для эвакуации. Я снова забылся или заснул — не знаю. Очнулся от крика, громкого, яростного. Кричал мой сосед, человек с темными густыми волосами, с красивым лицом. Он поднимал под одеялом культи ампутированных ног и захлебывался в крике.

Его ничем сейчас не успокоишь. Таких раненых я уже встречал в сорок первом году. Ему дали что-то выпить. Крик прекратился, а голова на подушке перекатывалась, как будто не находила себе места.

Я молчал. Мысли были тяжелые. В таких случаях утешать человека трудно. Война с первого дня была для всех очень тяжела. Но под Сталинградом я познал ее обнаженную сущность. Беспощадность и ожесточенность. И больше ничего. Только невероятную, нечеловеческую ожесточенность…

Последующие годы тоже были нелегкими и обошлись не дешево. Но то уже было после перелома. Мы наступали. Впереди совершенно зримо виделась окончательная победа. Тому, кто воевал с сорок первого года, это было понятней, [132] чем, скажем, призывнику сорок четвертого. Но летом сорок второго, под Сталинградом, когда решалась судьба Родины, задача была одна: устоять, уничтожая врага всеми силами. Отдавать все, что имеешь, да еще и прибавлять что-то сверх того…

Вскоре моего соседа унесли. В палатку зашел хирург, сел на краешек кровати.

— Ну, как наши дела?

— Нормально…

Он улыбнулся. Рассказал, что соседом моим был летчик, который вылетел на боевое задание в составе группы на самолете «Киттихаук». Над городом завязался воздушный бой, и мой сосед был подбит. В отличие от меня он выпрыгивал из машины неудачно: попал на стабилизатор. Одну ногу ему отсекло, а вторая осталась висеть на сухожилиях. Упал он в Волгу. Когда к нему подошел катер и стали его вытаскивать из воды — вторая нога тоже оторвалась. Что должен был испытывать этот человек — даже трудно себе представить. Он пытался застрелиться: как только до его сознания дошло, что с ним случилось — он вытащил пистолет; но пистолет у него успели отобрать, а его самого привезли в этот полевой госпиталь, где ему и обработали культи. Сейчас его отправили самолетом в тыловой госпиталь.

Все это рассказал мне хирург, а затем ушел. Наверное, неслучайно рассказывал: я должен был, вероятно, понять, что сам-то я отделался легко.

Вообще-то летчики, прошедшие войну, которым приходилось оставлять подбитые самолеты, мало говорят об этом. В книгах я тоже не встречал подробных описаний таких вот моментов. Обычно пишут «покинул горящий самолет» или «выбросился с парашютом», и все. А ведь это всегда очень сложно! Сколько летчиков опаздывали с принятием решения и не успевали воспользоваться спасительным средством! Ситуация, когда в горячке боя надо покидать машину, является для летчика экстремальной, и не всякий летчик способен в такой момент действовать рассудительно. Для меня в моей ситуации самым сложным, пожалуй, было осознание необходимости действовать немедленно, не теряя ни секунды.