Читать «Возвращение из Трапезунда (Река Хронос - 3)» онлайн - страница 199

- Но вы - историк? Студент-историк? Я прав?

- Я археолог.

- Моя мечта, - сказал Елисей Евсеевич. - Я всегда мечтал стать археологом. И теперь я займу ваше место.

- Почему займете?

- После вашего расстрела, - сказал Елисей Евсеевич. - К сожалению.

Он тонко засмеялся, потом неожиданно оборвал смех и добавил:

- Честное слово, мне вас жалко.

- Шутки у вас дурацкие, - сказал Успенский, который дремал на нарах, подложив под голову свернутый китель.

- Но шутник не я, - ответил Елисей. - Шутники ходят снаружи.

- А здесь ужином кормить будут? - спросил Андрей, и ему стало стыдно, потому что Елисей засмеялся, а Успенский улыбнулся в темноте, и стали видны его голубые зубы.

- Как нам трудно поверить в собственную смерть, - сказал Успенский. Особенно, если мы молоды.

- Честное слово, я не вижу оснований, - сказал Андрей. - Ведь революция уничтожает только своих врагов.

- Революция сама решает, кто ее враг, а кто нет, - сказал Успенский. Дети аристократов, погибшие в Париже, не замышляли дурного.

- А вы меня забавляете, капитан, - сказал Елисей, дергая за длинный, торчащий, как у Дон Кихота, ус. - В отличие от других, вы ведете себя спокойно и даже позволяете себе спать, хотя кому нужен сон на пороге вечности?

- А я рассчитываю на счастливый поворот событий, - сказал Успенский, на мою фортуну. Ведь она оградила меня от смерти вчера - почему бы ей не расщедриться и нынче? Я вам скажу - террор недолговечен. Он нажирается своими изобретателями.

- А во Франции? - вмешался Андрей. - Там года три убивали!

- А опричники? - сказал Елисей. - Это же годы и годы!

- Разрешите возразить вам, господа, - сказал Успенский, - вы говорите о политике террора - о сознательной и организованной кампании устрашения. Но сейчас мы имеем дело с банальным разбоем, с погромом. Когда все перины вспороты и бабы изнасилованы, наступает отрезвление. По моим расчетам оно наступит уже сегодня. На кораблях и в городе есть разумные силы.

Елисей стал серьезным. Даже голос звучал иначе, без смешка и попыток развлечь собеседника.

- Мне кажется, - сказал он, - что мы имеем дело с опричниной. С тем явлением, которое вы назвали организованной кампанией устрашения.

- За такой кампанией кто-то должен стоять.

- Вот именно.

- Так назовите мне эту силу! Адмирал Немитц и Морской штаб?

- Адмирал Немитц уже бежал из Севастополя.

- Значит, вы хотите сказать, что это татары?

- Татары не имеют никакого влияния на солдат и матросов, да и не хотят на них влиять.

- Совет?

- Уже теплее, - сказал Елисей. - Но сдвиньтесь еще левее.

- Украинская рада?

- Опять холоднее, - сказал Елисей.

- Не томите меня, - сказал Успенский. - Что за дьявольская сила стоит за погромом?

- Это большевики, - сказал Елисей.

- Какие еще большевики? - не понял Успенский.

- Это часть партии эсдеков, - пояснил Андрей. - Они взяли власть в Петрограде.

- Так бы вы сразу и говорили! - сказал Успенский.

Вспышка спора, затем какая-то возня возникла в другом конце камеры. Гулкий голос матерился и грозил всех вывести на чистую воду. Разговор, который вели рядом Успенский и Елисей Евсеевич, вполне мог и должен был состояться в гостиной или на веранде, а не в сыром, пропахшем мочой темном погребе. Надо потереть глаза, тогда все это кончится и окажется сном. Незаметно для окружающих Андрей ударил себя по виску - отдалось в голове, но ничего не исчезло Лишь Елисей Евсеевич бубнил: