Читать «Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга I» онлайн - страница 74

27 июля (8 августа) 1892 года состоялось совещание военного министра и министра внутренних дел, а также товарища министра иностранных дел, Протокол которого впоследствии был утвержден царем.

Совещание предписало: “... при консулах, пребывающих в наиболее важных в военно-политическом отношении пунктах, надлежит содержать негласных военных агентов — специально отобранных офицеров, назначению которых на должности за границей по линии министерства иностранных дел должно предшествовать согласование и увольнение из армии”.

По согласованию с Министерством иностранных дел негласные военные агенты должны были назначаться в Германии и Австро-Венгрии на должности секретарей консульств. Главный штаб признал полезным назначить негласных военных агентов в следующие пункты: “для Австро-Венгрии — в Будапешт, а для Германии — в Дрезден, Данциг, Торн, Бреславль и Штетин”. “Во избежание огласки этого распоряжения, — считало военное ведомство, — полагалось бы привести его в исполнение постепенно, начиная с Будапешта, Дрездена и Данцига”.

Итак, после долгого перерыва русские негласные военные агенты вновь появились в Европе. На такие должности для ведения разведки под прикрытием в основном российских консульств назначались преимущественно молодые офицеры.

В феврале 1892 года штабс-капитан барон Нолькен, официально уволенный с действительной военной службы в отставку “но случаю возложения особо секретного поручения с переименованием в титулярные советники”, был назначен секретарем в консульство в Кенигсберге. Аналогичным образом в следующем году на должности секретарей консульств были отправлены в Будапешт — Генерального штаба капитан граф Муравьев-Амурский, а в Дрезден — штабс-ротмистр Миллер. В 1896 году секретарем консульства в Чнфу (Китай) был назначен полковник Десино

Однако из-за низких категорий должностей, выделенных для военного ведомства, отсутствия профессионального отбора, специальной разведывательной подготовки, упущений в “зашифровке” (скрытни принадлежности разведчика к русской армии и военной разведке — Примеч. авт.) таких офицеров их деятельность была недостаточно эффективной, что приводило в ряде случаев к отзыву последних и ликвидации использовавшихся должностей прикрытия. Назначение офицеров на должности министерства иностранных дел за границей было сопряжено с неслыханными формальностями и канцелярской волокитой. Сначала Канцелярия Военно-ученого комитета или Азиатское делопроизводство подбирали кандидата на пост негласного военного агента. Об этом представлялся доклад Начальнику Главного штаба. Последний направлял этот доклад в перефразированном виде военному министру Военный министр запрашивал согласие министра иностранных дел, который обычно такие вопросы не решал в Петербурге, а выяснял мнение соответствующего посла или консула Ответы всех этих инстанции шли обратно по той же бюрократической лестнице в своем первоначальном порядке.

Когда, наконец, военный министр получал благоприятный для выдвигаемого кандидата ответ, он испрашивал “высочайшего соизволения”. После получения этого “высочайшего соизволения” офицеру предлагалось подавать по команде на высочайшее имя прошение об отставке. Наконец, отставка получена. Офицер подает прошение на имя министра иностранных дел о зачислении его на службу по этому министерству. В последнем он числится в “резерве чинов” от 2 до 5 месяцев для “ознакомления со своими новыми обязанностями и убеждения всех, его знающих, в том, что он серьезно решил порвать с военной службой и пойти по дипломатической служебной лестнице”. И лишь после прохождения всех этих мытарств и получения согласия того правительства, куда офицер назначался, он мог отправиться к месту новой службы.