Читать «Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга I» онлайн - страница 120

“Каждый иностранец, — отмечали военные агенты в Японии, — состоит под деятельным наблюдением полиции”. Однако “непреодолимым препятствием “для иностранцев, по утверждению Янжула, служило незнание письменного японского языка. “Китайские идеографы, — писал Янжул, — составляют самую серьезную преграду для деятельности военных агентов... Не говоря уже о том. что тарабарская грамота исключает возможность пользоваться какими-либо, случайно попавшимися в руки негласными источниками, она ставит военного агента в полную и грустную зависимость от добросовестности и от патриотической щепетильности японца-переводчика вообще, даже в самых невинных вещах”. “Положение военного агента может быть по истине трагикомичным, — продолжал Янжул. —Представьте себе, что вам предлагают приобрести весьма важные и ценные сведения, заключающиеся в японской рукописи и что для вас нет другого средства узнать содержание этой рукописи, при условии сохранения необходимой тайны, как послать рукопись в Петербург, где проживает единственный наш соотечественник (бывший драгоман г-н Буховецкий), знающий настолько письменный японский язык, чтобы быть в состоянии раскрыть загадочное содержание японского манускрипта”. “Поэтому для военного агента остается лишь один исход, — приходил к неутенштельному выводу Янжуд—совершенно и категорически отказаться от приобретения всяких... секретных письменных данных, тем более, что в большинстве случаев предложения подобных сведений со стороны японцев будут лишь ловушкой”.

Невзирая па объективные трудности организации разведывательной деятельности в Японии с позиции военного агента, Главный штаб требовал как от последнего, так и от всех военных агентов па Дальнем Востоке оперативного отслеживания всех изменений, происходящих в вооруженных силах стран пребывания.

При исследовании процесса строительства русской военной агентурной разведки для более полного понимания ее состояния следует коснуться того, иго же представляло собой финансовое обеспечение тайной агентурной разводы нательной деятельности русской армии.

До войны с Японией Главному штабу на “негласные расходы по разведке” отпускалась “ничтожная сумма в 56 590 руб. в год, распределявшаяся между штабами округов от четырех до 12 тысяч на каждый. Военно-статистическому отделу Главного штаба оставалось на разведку около 1000 руб. в год”.

На особом положении находился Кавказский военный округ “благодаря ежегодному отпуску ему 56 890 рублей на разведку и содержание негласных агентов в Азиатской Турции”. Это являлось заслугой командующего Кавказским военным округом, который в 1895 году смог добиться, воспользовавшись представившимся случаем, отдельного “высочайшего соизволения” на выделение этой суммы в свое распоряжение для ведения разведки в Турции и Персии.

Кроме того, из интендантской сметы военного министерства (го сеть вне общей статьи расходов на военную разведку —Примеч. авт.) в распоряжение штаба Туркестанского военного округа отпускалось около 20000 рублен ежегодно “на экстраординарные расходы и надобности и на собирание и разработку сведений о сопредельных странах”. Эти деньги распределялись штабом округа “начальнику Закаспийской области, командующему 2-м Туркестанским корпусом, начальнику 4-й и 5-й Туркестанских стрелковых бригад, начальнику Памирского отряда и офицеру Генерального штаба в Кашгаре (негласному военному агенту — Примеч. авт.)”. Но расход этот был тоже “не производителен”, так как “войсковые начальники распоряжались этими деньгами почти исключительно не в целях разведки” (то есть не в целях добывания разведывательных сведений и содержания тайной агентуры — Примеч. авт.)