Читать «Влюбленный Вольтер (Voltaire in Love)» онлайн - страница 45

После нескольких лет занятий физикой Вольтер попросил Клеро откровенно высказаться о его успехах. Клеро, в беспристрастности которого можно не сомневаться, поскольку он был человеком добрым и простым и никому не завидовал, ответил, что у Вольтера нет призвания к науке и даже величайшее усердие никогда не сделает из него выдающегося ученого. После этого самостоятельные поиски физической истины были прекращены. По-настоящему Вольтера занимало человечество, его прошлое, настоящее и будущее. Эмилия осуждала его увлеченность историей, которая казалась ей совершенно бесполезной. “Какое дело мне, знатной француженке, до того, что в Швеции Эгиль наследовал Харквину? Я отказалась от уроков, которые загромождают ум, не просвещая его”. Однако научные бдения Вольтера в Сире ни в коем случае не были пустой тратой времени, как полагали его парижские друзья. Поч- ти все творения Вольтера, которые интересны до сих пор, вышли из них. Никто сейчас не в состоянии продраться через его трагедии — слабое подобие расинов- ских, никто не ставит его комедий и не читает “Генриа- ду”. “Презренный” Мариво выжил как драматург, Вольтер — нет. Но “Кандид” и другие повести, “Философский словарь” и многочисленные письма, которые в сирейский период приобрели особую глубину и значительность, будут читаться, пока жива цивилизация.

Между делом, чтобы развлечь себя и друзей, Вольтер набросал поэму “Светский человек”. В ней шла речь о превосходстве цивилизованной жизни над первобытной. Адам и Ева, говорил Вольтер, наверно умирали в своем Раю от скуки, ведь они, бедняжки, только ели, пили да совокуплялись. Можно представить, что за отвратительные у них были ногти и волосы — без мыла-то и без ножниц. Их ужин под дубом состоял из проса и желудей, запитых водой. Какой контраст с жизнью цивилизованного человека, окруженного детищами изысканного вкуса: его стены затянуты гобеленами, увешаны картинами Корреджо и Пуссена, его серебро выковано Жерменом, статуи высечены Бушардоном. Когда он хочет рассеяться, то приказывает подать карету и отправляется в Оперу смотреть на танец Камарго. Там услаждаются все чувства. Люди, обличающие роскошь, обычно сами бедны и злы. Из “Светского человека” пошла знаменитая фраза: “Нет ничего более необходимого, чем то, без чего можно обойтись”.

Списки маленькой поэмы были, как всегда, отправлены нескольким друзьям, и, как всегда, кто-то из них предал Вольтера и вручил рукопись издателю. Епископ Мирепуа, впоследствии — ярый враг мадам де Помпадур при дворе, прочитал поэму и поднял страшный шум. Поскольку он оставил свою епархию, чтобы занять место воспитателя при маленьком дофине, то всегда подписывался “anc” (ancien — бывший) Мирепуа. Вольтер не преминул это обыграть и прозвал его “апе” (осел) Мирепуа. В отместку осел Мирепуа донес о поэме кардиналу Флери, и грянул гром. Священник утверждал, что автор — богохульник, потому что у него Адам и Ева без передышки совокупляются в Райском саду. Он выставил и другие, столь же надуманные обвинения. Министр юстиции пообещал герцогу и герцогине Ришелье и влиятельному кузену мадам дю Шатле бальи де Фруле, что не предпримет против Вольтера никаких действий без предварительного уведомления. “Блюститель” сдержал слово. 22 декабря 1736 года Вольтер и мадам дю Шатле получили от него предупреждающее письмо.