Читать «Влюбленный Вольтер (Voltaire in Love)» онлайн - страница 44

Фридрих ответил на письмо Вольтера еще одним посланием неимоверной длины, которое исторгло у получателя слезы радости. Он предвидит, что этот принц будет восславлен человечеством: “Вы мыслите, как Траян, пишете, как Плиний, и изъясняетесь по-французски, как любой из наших лучших писателей. Под вашей эгидой Берлин станет Афинами Германии, а может, и всего мира”. Возможно, он действительно так думал. Кому известно, что действительно думал Вольтер? Позже, вспоминая об этой переписке, он говорил: “Все эти эпитеты ничего нам не стоили. Он томился от безделья и писал французскому сочинителю забавы ради. Основное бремя лежало на мне”. Конечно, Вольтер не считал, что Фридрих изъяснялся по-французски, “как любой из наших лучших писателей”. Принц был не силен во французском и сажал кучу ошибок, которые Вольтер называл “fauts de doigts” (описками) и тщательно выправлял, прежде чем рассылать принцевы дифирамбы своим парижским друзьям. Вскоре начали приходить подарки: портреты престолонаследника, безделушки для Эмилии, трость с золотой головой Сократа, с которым, говорил Фридрих, Вольтер не сходен лишь тем, что не очернен клеветой.

О развитии этой необыкновенной дружбы Вольтер постоянно докладывал Тьерьо. Всеобщий знакомец, вхожий во все парижские дома, Тьерьо был прекрасным рекламным агентом, коль скоро это не требовало от него ни трудов, ни хлопот. Интерес к Вольтеру не ослабевал, и Тьерьо им кормился. Вольтер подрядил его, от имени Фридриха, проглядывать литературную критику и регулярно посылать отчет в Берлин. Поскольку совсем без трудов и хлопот тут было не обойтись, Тьерьо делал это из рук вон плохо и неаккуратно, хотя в течение многих лет. Он умудрялся не пропустить ни одного выпада против Вольтера, скрупулезно собирая все самые злостные наветы на своего старого друга и благодетеля, чтобы отправить их Фридриху. Вольтер об этом знал и время от времени напоминал Тьерьо, что был бы рад, если бы он включал в свой обзор и благожелательные отзывы. Но, как правило, они опускались. Подразумевалось, что Фридрих заплатит Тьерьо за его старания — не сразу, а по восшествии на престол. Не тут-то было. Когда Тьерьо пожаловался Вольтеру, тот туманно ответил, что когда-нибудь он услышит слова: “Браво, мой честный и верный подданный”.

Вольтер все больше и больше увлекался философией природы. Как бывает всегда, когда автор берется за что-то для себя новое, друзей страшно обеспокоило, что теперь он бросит сочинять стихи и пьесы. Сидевиль с грустью спрашивал Вольтера, много ли он выиграл, узнав вес Сатурна. Д’Аржансон говорил, что найдется достаточно людей, способных приобщить мир к физической науке, но скоро совсем не будет занимательного чтения. Актеры Комеди франсез молили о новой пьесе, но Вольтер никаким мольбам не внимал. Его мысли были целиком заняты Ньютоном. Он проводил оптические опыты в темной комнате с помощью приборов, присланных ему аббатом Муссино, и писал “Элементы философии Ньютона”. В ту пору мало кто за пределами Англии что-либо смыслил в этих элементах. Книга самого Ньютона, представлявшая собой смесь латыни с алгебраическими уравнениями, была для большинства головоломкой. Вольтер сослужил Франции огромную службу, заставив себя разобраться в ней, чтобы разъяснить другим. Возможно, он никогда не взялся бы за это, если бы не Эмилия. “Minerve dictait, — сказал он себе, — et j’dcrivais”'.