Читать «Влас Дорошевич. Судьба фельетониста» онлайн - страница 359

— Понравится это той партии, другой? Старикам? Молодежи?»

Что же говорит «его партия»? Надо изучить «жизненные подробности земельного вопроса в каждой отдельной крестьянской общине», надо «вызвать доверие, настоящее доверие у простого народа, что участь его действительно будет улучшена „по-доброму“, без крови и насилий, — единственный способ для этого чрез его же представителей». Ведь очевидно, что «шум, поднявшийся в больших городах, разбудил спавший народ». Неужели нужно ждать, когда «он, темный, слепой от невежества, слепой от голода», но уверенный, что «земля может принадлежать только „миру“», совершит новую «пугачевщину»? Но тот же опыт подсказывает ему, что скорее всего сработает давняя охранительная традиция, и ничего способного предотвратить бессмысленный и жестокий бунт «никогда не будет сделано». И все «из-за политических соображений». В подлинной ярости он восклицает: «Господа охранители, ничего не охранившие, бросьте эту вечную „политику“.

Вы все охраняли школу, чтобы в нее не проникла политика <…> Вы выдумали даже „зубатовщину“, чтобы „охранить“ от „политики“ рабочих. Что получилось?

Вы охраняли крестьянство даже от грамоты, чтобы вместе с грамотой не проскочила „политика“ <…> Но пора ведь понять, что идеи запереть нельзя».

Но кто все-таки возьмет на себя ответственность за реальные политические преобразования? Немалые надежды поначалу связывались с личностью С. Ю. Витте, с которым Дорошевич был знаком лично, не раз встречался и вел продолжительные беседы. В посвященном ему обширном памфлете («Граф Витте») он прослеживает возможности и причины неудавшейся либерализации «сверху». Автору манифеста 17 октября, первому «конституционному» премьеру, предъявлялись претензии с самых разных сторон. И с представителем каждой стороны Сергей Юльевич Витте, словно индусский бог Вишну, воплотившийся «сразу в пятьсот Кришн», вел свой танец — с революционерами и реакционерами, с предпринимателями и теми, кто их душил. Да, оппортунизм, признает Дорошевич, но «оппортунизм — государственная система, как и всякая другая». В конце концов, «и в Европе, и в Америке единственным государственным человеком считают г. Витте». Именно он одержал «первую русскую победу над Японией», именуемую Портсмутским договором. Черносотенный хор называет его тем не менее изменником и требует казни. А после 17 октября «реакционеры обвиняют его в революционерстве, революционеры — в реакции». В этих условиях, подчеркивает Дорошевич, прежде всего необходим «однородный кабинет», в котором «министры держались бы одной политики, представителем которой является премьер-министр». Но Витте не справился, каждый министр у него проводил «собственную политику».

«Что же это за новый Куропаткин, у которого каждый генерал ведет собственный бой и чуть не за свою собственную страну?

Какая беспомощность все время.

Вопрос прост.

Какая задача была поставлена графу Витте?

— Осуществить свободы, объявленные манифестом 17-го октября.

Прошло три месяца.

Что сделано?

Где Государственная Дума?

В чем состоит свобода слова, если каждую неделю прикрывается столько изданий, сколько их не прикрывалось в год ни при Сипягине, ни при фон Плеве?

Где свобода союзов? Где свобода собраний?

О неприкосновенности личности говорить в стране, в столице которой запрещается выходить на улицу после 12 часов ночи и где в Севастополе высылают людей „за знакомство с Куприным“, я не нахожу приличным».