Читать «Владимир Савченко. Избранные произведения. Том 3» онлайн - страница 22

Верно, никогда Берн не видел вместе столько чистых умных лиц, хорошо сложенных тел, которые действительно незачем приукрашивать тканями и фасонами, столько гармонично точных движений и жестов, столько хороших улыбок. В красоте людей не было ни стандарта, ни кинематографической подмалеванности – все естественное, свое.

И еще объединяла их простота. Простодушие? Простоватость? Простодушие людей не недалеких – о нет! – а таких, которым не надо быть себе на уме; не было и нет в том нужды.

Никто не спешил начать разговор – и Берну это было на руку. Он сейчас не просто смотрел, набирался новых впечатлений, но и, как опытный лектор, вживался в аудиторию. И напряженно обдумывал стратегию поведения. Момент был важный, это он понимал: от того, какое впечатление он произведет сейчас, могло зависеть его место в новом мире. Сенсационный драматизм его появления – в его пользу. Первенство в анабиозе, отмеченное в индексовом имени, тоже.

Теперь важно и дальше не ударить в грязь лицом, показать, что он, хоть и из прошлого, но. по уму, и духу близок к ним.

Наконец Тан, тот сидевший под деревом светлокожий негр, задал вопрос, который у всех был на уме:

– Так зачем ты пожаловал? Какая цель у тебя?

Берн почувствовал некоторое замешательство: вопрос Иоганна Нимайера – только задан не на старте, а на финише. На финише бега. И так прямо… Что ответить? Я отрицаю человечество? Что более рассчитывал на встречу с дикарями, чем с разумными потомками? Да, все это было тогда в его усталом, озлобившемся уме, но… профессор с сомнением посмотрел на сидевших: нет, она, истина – не для простых душ.

– Видите ли, я… – он откашлялся (эти звуки вызвали изумленное «О!» у кого–то), – я был неудовлетворен… м–м… обществом своего времени, примитивными и жестокими отношениями людей. Я верил, что в будущем все сложится лучше. Кроме того… кроме того, – Берн заметил, как Ли смотрит на него во все глаза, будто впитывает, почувствовал себя в ударе, – когда имеешь на руках идею и способ огромной значимости, естественно стремление вырваться из узких рамок своей эпохи, раздвинуть тесные пределы биологической жизни, соразмерить ее с планетными процессорами. Вот я и…

Он все–таки тянул на героя. И был среди собравшихся человек, который смотрел на него как на героя – вроде тех, кто прививал себе пандемические болезни, чтобы проверить свои вакцины, или в изобретенных аппаратах впервые поднимался в воздух, опускался под воду, входил в огонь. И он, Аль, такой. У некоторых из тех Ли на портретах видела похожие усы и бородки. И вообще, вот разве она смогла бы вырвать себя из своего времени, из окружения близких людей – Ило, Тана, Эоли, всех, – уйти от жизни, где так хорошо, и кинуться через века в неизвестность? Да никогда и ни за что! А он смог. И все, что он сегодня делал, было поэтому необыкновенным, чудесным. Вот и это…

– Ой, – сказала Ли, – как ты это сделал?

– Как? М–м… Это способ прижизненного бальзамирования, – с облегчением («Пронесло!») начал объяснять профессор, – путем вдыхания консервирующего газа, с последующим охлаждением тела до…