Читать «Владимир Савченко. Избранные произведения. Том 3» онлайн - страница 20

В обиходе он был уже просто Аль – как и первые знакомцы его, носители длинных индексовых комбинаций, были для всех просто Ило, Тан, Эоли.

И он владел языком этих людей, даже знал, как новая речь выражается письменно. Принесли ему из читального зала, где он так глупо грохнулся в обморок, книги с разноцветно светящимися текстами: смысл передавали знаки, более близкие к линейчатым спектрам, чем к буквам.

И он знал, почему так много понимает и помнит, почему видит тепловые лучи: ему сделали трансплантацию особо поврежденной части мозга. Пересадили от кого–то погибшего. Удивляться здесь нечему, пересадки тканей осуществляли и в XX веке, Берн сам участвовал в таких опытах. Правда, на мозг тогда не покушались – но должна же была медицина продвинуться! Словом, с ним все обошлось. И с человечеством тоже.

Вот они сидят, потомки десятого колена по роду человеческому, смотрят на него с таким же интересом, как он на них. Сегодня день первый как опекуны Ило и Эоли решились пустить его ко всем, день ярких и сумбурных впечатлений.

Сначала все они были для него какие–то одинаковые. «В Китае все люди китайцы и даже сам император китаец». Здесь было что–то в этом роде: общее, объединявшее всех, что бросалось в глаза более индивидуальных различий.

Только что оно, общее?

Профессор всматривался. Нет, все они – несхожие. Вот напротив сидит под деревом, обняв колени, мужчина: рельефные выпуклости мышц, лицо с мягкими чертами негра (хотя и светлокож), большие губы, обритая голова с покатым лбом и – неожиданно синие глаза, ясные и удивленные: это Тан. Что у него общего с покойно устроившейся в кресле рядом темноволосой худощавой женщиной? Она похожа на испанку классической четкой женственностью всех линий тела, разлетом бровей, страстными чертами удлиненного лица; в карих глазах – умудренность немало пережившего человека, какая–то неженская твердость.

Вон Ило, главный человек в его жизни, да, похоже, и не только в его, тоже в кресле–качалке. У него тело спортсмена, лицо молодое, круглое, простецкое; здесь есть люди, которые выглядят старше. А он самый старший – и не только по возрасту, но своего рода старейшина, аксакал, человек выдающийся. По нему это не скажешь – это заметно по отношению других к нему. Лицо Ило сейчас в тени, он тактично избегает смотреть на профессора, но тот помнит: его серые глаза смотрят сразу и на человека, и «за него», на весь мир, с каким–то требовательным вопросом. Почему? О чем вопрос?

Левее, в плетеном кресле, – Ли. Индексовое имя ее Лио 18, но дополнительной информации оно почти не несет. Она сама – информация о себе, вся как на тарелочке, золотистоволосая юная лаборантка Ило.

Берн уже знает ее, любительницу приятных сюрпризов, имел случай.