Читать «Викинг (не вычитано!)» онлайн - страница 52

Первое, что увидел Альгис очнувшись, было ли"о отца с вислыми серыми усами за окном, со сплющeнным, прижатым к стеклу носом. Не понимая, где о", Альгис вскочил, сбросив одеяло, сел на кровати и ""i слабости сразу привалился спиной к стене. На нем бы.ш какие-то белые кальсоны и рубаха, в разных местах черневшие казенными печатями.

Отец за окном встрепенулся, растерянно заморгал, и Альгис увидел, что по его коричневой морщинистой щеке ползет слеза. Мутная. И очень большая. И Алъгис тоже заплакал. Навзрыд. Как ребенок. Облегчающими душу обильными слезами. И заплакал, видимо, в.голос потому 'что прибежали врачи и сестры в белых халатах, засуетились, радостно что-то гомоня, и ласково, как малое дитя, укладывая его, на подушки.

Значительно позже, когда дело шло на поправку, ему принесли газеты, которых он не видел за время болезни, и в них он читал рапорты об успешном распространении займа среди населения Литвы и письма крестьян, казенными газетными словами выражавшими радость по этому поводу., и каждое письмо кончалось здравицей в честь любимого вождя товарища Сталина.

В ворохе газет он случайно набрел на некролог в жирной черной рамке, где писалось о героической гибели коммуниста из Клайпедского порта Василия Кузнецова, подло убитого кулаками, и он, напрягая память, вспомнил, что это пишут о том самом Васс Кузнецове, что был с ним на операции в Прекуле, и, возможно, зарубил его топором мокрый мужичок, вытащенный из колодца. Но сколько ни силился Альгис, лица Васи Кузнецова никак вспомнить не мог. Одно засело в памяти - пыхтящая сигарета и искры, что сыпались от нее на ветру в "Виллисе".

А через полгода, совсем окрепнув, он написал стихотворение. И начиналось оно словами: "Литва моя, улыбкою росистой." Это было лирическое стихотворение, прозрачное, как слеза, какой рыдал он в больнице, и это стихотворение долго хвалили в рецензиях и артисты читали со сцены. В нем не было ни следа от всего пережитого в Прекуле, а только свежесть майского утра, каким воспринял его Альгис, когда подпрыгивал на сиденье "Виллиса" и открытым ртом глотал соленый упругий ветер, какой бывает только в Литве. Джоан терпеливо ждала ответа, потягивая мелкими глотками шампанское из бокала на высокой ножке, а Альгис смотрел на ее близко посаженные, чуть косящие серые глаза, крепкие и неестественно белые зубы, теплую впадинку на шее и хотел лишь одного, ни о чем с ней не говорить. А подняться со стула и пойти к себе в купе и чтоб она покорно шла следом.

Альгис сказал ей об этом своем желании. Откровенно. Даже о том, что не желает ни о чем говорить и просит ее молча следовать за ним. Потому что, вряд ли такой случай еще представится им обоим. И нужно спешить воспользоваться им.

-. 0'кэй, - согласилась Джоан. - Допьем шампанское и пойдем.

- Не обижайтесь, Джоан, - неуклюже попытался Альгис смягчить свой отказ говорить.,- Вы же умница. Есть в России поговорка: язык мой - враг мой. Постарайтесь понять все без слов.