Читать «Взгляд изнутри. Девочка» онлайн - страница 75

Когда блюда были готовы и поставлены на стол, Никифорович, обильно перчя шурпу, заметил, что самая лучшая приправа - это голод, но для нас перец и горечи тоже неплохо. Отец от коньяка отказался, а за мясо принялся с большим аппетитом, споря с сотрапезником, что молодым клиницистам, да и не молодым тоже надо "защищаться". На что Никифорович отвечал, что Христос имел двенадцать учеников, но ни один из них не был ни кандидатом, ни доктором наук, и были значительно умнее, чем нынешние профессора. Папа сослался, как обычно, на другие времена, на что Никифорович продолжал давить, что Гегеля не приняли в академию, имен тех академиков никто не знает, а Гегеля? Фрейду десять лет не давали профессора, Циалковский был просто учителем словесности, а Высоцкий просто певцом. Зачем это? Почему нам так важно признание дураков, и не всегда мы удовлетворяемся признанием умных? Дальше разговор ушел в другое, но не менее интересное - оккультное русло и папа задумался над заданным вопросом: "Жену Сократа звали Ксантиппой, а как звали жену Сатаны?"

И вот во время самого приятного состояния первого насыщения и самый разгар спора, Никифорович стал настойчиво предлагать сходить в реанимационный зал. Зачем? Если я понадоблюсь, меня вызовут по телефону, ибо наша дежурная сестра и медсестра приемного отделения знают, где я, а в реанимационном зале сейчас нет тревожных больных.

"Папа, папа!" - пыталась докричаться я. Но я нахожусь в поле мамы, и подействовать на нее могу свободно: подсказать ее что- либо, или заблокировать ее мысль. На отца мне подействовать значительно труднее.

Но Никифорович продолжал просить отца выйти. Зачем? Если надо в туалет, то ванная комната в кабинете, но уж если хочешь пройтись, то иди один, а я буду доедать. Но Никифорович, уже встав из за стола. крайне настойчиво просил папу сходить с ним, и было впечатление, что если тот откажется, будет выводить силой.

Но зачем доводить до крайностей. Да и из за чего? Никифорович уже стал приятелем папы и в такой не принципиальной мелочи можно было уступить. Пойдем прогуляемся.

На посту медсестра доложила, что никаких происшествий не было, больные жалоб не предъявляли и ни в чем дополнительном не нуждались, дежурного врача никто не искал - в общем, все хорошо. Немного поговорив о постороннем, папа предложил компаньону идти продолжать ужин, на что Никифорович с ухмылкой согласился.

Возвратившись в кабинет, застали страшную сцену. Громадная фрамуга, разбив посуду и поломав стол, лежала на полу. Все пространство кабинета было усыпано большими и маленькими осколками, перемешиваясь с недоеденной шурпой и коньяком. Сцена - куда там "Ревизору". Если бы фрамуга своей деревянной частью опустилась на головы ужинающих, открытые переломы свода и основания черепа были бы обеспечены, и ко всему лежащему на полу обильно присоединился бы мозговой детрит. Если бы деревянные части фрамуги прошли рядом, то толстые стекла двух рам иссекли бы, как газонокосилка, кожу, мышцы и конечно артерии, в том числе и сонные, людей, и тогда бы пол кабинета превратился в бассейн, только который был бы наполнен кровью. Придя в себя, отец, хоть никогда этого не делал на дежурствах, выпил полный стакан коньяка и обнял Никифоровича.