Читать «Вечное небо казахов» онлайн - страница 98

Помнить об «?ят» (совесть, стыд) означает быть честным, преданным «?я» – небесной родине, небесному дому («?й»), гнезду Самрук на вершине Мирового Дерева («?я»). «Ар» (честь) имеет значение «границы», «предела», «чистоты» и отсылает к запредельному, трансцендентному. «Ару» – чистая, «аруана» – чистая мать («белая одногорбая верблюдица»), «арылу» – возрождение. В статье «Реальность духа» я объясняла, что «аруа?» (дух предка) у казахов имеет значение «духовно реализованный». Идея одухотворения, снисхождения Духа содержится в распространенных выражениях «Аруа? ?онды», а также «арлану», «намыстану». «Намыс» (честь, совесть) содержит морфему «мыс», означающую не только «медь», но и некую духовную силу, авторитет, влияние (например, в выражениях «мысы ??рыды», «мысы басты»). Эта же морфема присутствует в именах «Алпамыс», «Мыстан». Наши предки, сохранившие изначальную, некогда общую для всего человечества тенгрианскую традицию, были теми, кого Коран называет ханифами, а также теми, кого он называет «Преданными, верными Богу». Кочевники Центральной Азии – это воины, верные Богу, их аристократизм – в преданном служении Тенгри, служении своим оружием, своей жизнью в материальном мире.

Глава 6

Миф о циклопе Тобегозе как инициационный сценарий

М. Элиаде отмечает, что в Японии в инициационных мифах кузнец очень часто предстает как одноглазый и одноногий. Одноногость, так же как и хромота, отсылает к символизму змеи/дракона. Если же говорить об одноглазости, то нельзя не вспомнить Тобегоза – одноглазого циклопа тюркского фольклора. С. Кондыбай доказывает солнечную, то есть огненную природу Тобегоза, а также близость этого образа образам богов царства мертвых, нижнего мира, таких как Ерлик в мифологии сибирских тюрков, Йима – первочеловек в иранской мифологии, Яма – бог смерти в индийской мифологии. Он прослеживает эволюцию этого образа от символизма космического зародыша, плавающего в воде, и до негативного персонажа фольклора . Нас интересуют этапы эволюции, где Тобегоз представляет солнце, солнечное божество, находящееся в замкнутом пространстве пещеры, то есть закатившееся, умершее солнце, которому приносятся человеческие жертвоприношения. С. Кондыбай сравнивает этот образ Тобегоза с иранским солнечным божеством Митрой, родившимся из камня или из пещеры. Затем образ одноглазого божества эволюционирует в образ Первочеловека, солнечного героя, а затем в образ владыки мертвых, а еще позже – в фольклорный образ одноглазого великана, живущего в пещере, пожирающего людей и убиваемого героем. Образ пребывающего в пещере чудовища, убивающего и поедающего людей, затем убиваемого героем, вполне укладывается в выявленный М. Элиаде тип «убиенного божества». Это божество/чудовище приходит неизвестно откуда, и вместе с ним приходит смерть. Оно убивает/пожирает людей с целью их посвящения, и те, не понимая смысла этой акции, в конце концов расправляются с ним. «Миф о приходе, действиях и смерти этого сверхъестественного существа становится сценарием тайных обрядов инициации. Сверхъестественное существо присутствует в этих церемониях в сакрализованном образе или предмете, представляющем его тело или его голос».