Читать «Ветер с чужой стороны» онлайн - страница 49
Сергей Николаевич Мартьянов
Нет, в помощи она не нуждалась.
Садовник взял ножницы и поклонился:
— Целую ручку.
И медленно пошел прочь, поминутно останавливаясь и оглядываясь на Федосью Федоровну.
— Здравствуйте, — вдруг услышала она позади себя тихий голос и, поспешно обернувшись, увидела высокую седую женщину в старомодном платье. Темные глаза ее глядели строго, печально и сочувственно.
— Здравствуйте, — повторила женщина. — Я слышала ваш разговор с садовником Иосифом Ференцем. К сыну приехали?
— К сыну, — ответила Федосья Федоровна, не понимая, что от нее нужно незнакомой женщине.
— У меня тоже сын здесь, — сказала незнакомка и сразу стала не такой строгой, какой показалась вначале.
— Тоже? — переспросила Федосья Федоровна и заволновалась. — Так они, что же, наши сыновья, служили и воевали вместе?
— Нет. Мой был в партизанах и замучен фашистами. Можно вас?
Она взяла Федосью Федоровну под руку и подвела к другой стороне памятника.
— Вот здесь.
На такой же мраморной плите золотилась надпись: "Вечная память героям-партизанам, павшим в боях с немецко-фашистскими захватчиками в 1944 году". Ниже были высечены имена и фамилии семи партизан. Фамилии были украинские: Чижмарь, Логойда, Жупан …
— Вот оно что, — в раздумье проговорила Федосья
Федоровна. — Выходит, что вы здешняя, мукачевская?
— То правда, здешняя.
Они помолчали несколько минут.
У газетного киоска на углу улицы толпились люди. По гладкому асфальту катили автомобили. Милиционер в белых перчатках дирижировал на перекрестке полосатой палочкой.
"За что же они его? — хотела спросить Федосья Федоровна, но спохватилась:. знала, как тяжело матери вспоминать об этом.
— Знаете, — нарушила молчание мать партизана, — когда в тридцать девятом году нас отдали Хорти, мой сын Юрий Логойда нелегально перешел границу в Советский Союз…
Она помолчала, точно собиралась с силами.
— А в сорок четвертом он с группой товарищей спрыгнул на парашюте, чтобы вести партизанскую работу. Я не знала об этом. У них была конспирация. По мне сказали потом, что он передавал Красной Армии по радио какие-то ценные сведения и расклеивал листовки на улицах Мукачева. Вы понимаете? И немцы расстреляли его…
— Вот оно что… — проговорила Федосья Федоровна. — А еще у вас дети были?
— Нет, только Юрий.
— А муж-то жив?
— Он еще до войны умер в Канаде, на золотых при- исках. От чахотки. -
— А зачем же он из дому уехал? — удивилась Федосья Федоровна.
— Здесь бы мы все умерли с голоду. Оттуда он присылал нам немного денег…
— Ай-ай-ай!.. Да как же тебя звать-то, голубушка? — с внезапной лаской спросила Федосья Федоровна, переходя на ты.
— Марией Юльевной.
— А я Федосья Федоровна Юрлова. Из Новосибирска. А сына моего звали Андрюшей, — и она принялась рассказывать о сыне: как он рос, как учился, как пошел на войну, какие письма присылал, как погиб — все, все. Потом рассказала о Николае Ильиче, о своем одиночестве, о том, почему решила ехать сюда. Даже о лейтенанте в зеленой фуражке и садовнике Ференце не забыла: вот какие хорошие люди, один помог вещи поднести, другой за могилой ухаживает. И чем дальше рассказывала она, тем спокойнее и светлее становилось у нее на душе.