Читать «Весенняя пора» онлайн - страница 276

Все чаще ставились спектакли, в которых Никита играл дерзких батраков, а на школьных вечерах он сделался непременным чтецом.

Дело шло к весне, когда из города приехал в улусный ревком Виктор Бобров. В первый же вечер Бобров вместе с Кирилловым зашел в интернат. Ребята сидели за ужином вокруг стола. Увидев русского фельдшера, Никита выронил из рук ложку и притаился за огромным котлом.

— Здравствуйте, товарищи! — сказал Бобров, остановившись посреди комнаты. — А где тут Никита Ляглярин?

— Вот он! Вот сидит! — зашумели ребята и вытолкнули Никиту из-за стола.

— Постой! Да неужели это ты, Никита? Ух, как ты вырос!

Бобров обнял растерявшегося парня. Это сразу возвысило Никиту в глазах товарищей.

Несколько дней, проведенных Бобровым в Нагыле, были праздником для Никиты. Несмотря на многочисленные собрания и заседания, Бобров все-таки находил время поговорить с ним. Он хвалил Никиту за успехи в учебе и посоветовал ему стать комсомольцем.

За день до отъезда Бобров провел в школе беседу о комсомоле. Он закончил свое выступление словами Ленина:

«А то поколение, которому сейчас 15 лет, оно и увидит коммунистическое общество, и само будет строить это общество… Надо, чтобы Коммунистический союз молодежи воспитывал всех с молодых лет в сознательном и дисциплинированном труде».

Потом учитель Кириллов рассказал об уставе комсомола, который большинство ребят уже хорошо усвоило, и в заключение призвал учащихся вступить в ряды РКСМ.

— Кто желает высказаться?

— Я, Василий Кадякин! — крикнул, вскакивая с места, самый старший из учеников. — Хочу вступить в комсомол.

Кадякин с головы до ног был одет в телячьи кожи разных мастей шерстью наружу. Выгоревшая от времени одежда рвалась при каждом его движении.

— Сколько лет?

— Двадцать! — ответил Кадякин и смутился.

— В каком классе?

— В первом…

До двадцати лет Кадякин батрачил и только нынче поступил в первый класс.

— Я, Никита Ляглярин! — встал Никита. — Я тоже хочу…

В комсомол вступило человек пятнадцать, из них только двое «своекоштных».

Бобров уехал. А через неделю, по распоряжению какого-то наивного друга или хитрого врага, всех беспартийных ребят переселили в другой дом, на восточную сторону поселка. Так возникло два интерната: восточный — беспартийный и западный — комсомольский.

И на второй же вечер после переселения произошло необычайное событие. В комсомольском интернате поднялся шум:

— На нас напали буржуйские прихвостни!

Все высыпали на улицу, наспех накидывая тужурки и шубы. «Восточные» встретили комсомольцев градом снежков и камней. «Западные» стали отбиваться. Страсти разгорелись, пошли в ход кулаки — словом, началась свалка. «Восточных» было больше, и они вернулись домой с победой.

На следующий вечер снова завязалась драка. Отлетали уши заячьих шапок, трещали рукава драных пальтишек. Комсомольцев теснили все дальше и дальше в лесок. Вскоре ребята оказались около высокого дома Судовых.