Читать «Весенняя пора» онлайн - страница 268

— С этих-то лет! — возмущался третий.

— Нонешний, ничего не скажешь! Сейчас все такие. И привез же Кириллов находку! Зато из народа!

— Да и сам он, видите, ушел, — гнушается нас, буржуев.

Как образованные люди, они работали в новых улусных организациях и учреждениях. Отдыхая от утомительных трудов «по строительству новой жизни», они частенько собирались здесь у сторожа, того самого человека с усиками.

Из соседней комнаты выглянул учитель.

— Ну, Никита, иди же пить чай, — тихо позвал он.

Никита снял шубу и швырнул ее на нары около дверей. Демонстрируя свою бедность и независимость, он хлопнул себя по голой груди, схватил с шеста лепешку и ушел с видом победителя.

— Ну и молодец!

— Хорош, ничего не скажешь!

— Современный! Ну ладно, пошли! К лешему его!

Господа с грохотом отодвинули табуреты и стали одеваться.

За чаем учитель недовольно сказал Аграфене:

— Для чего вы их здесь собираете?

— Не гнать же гостей! — дерзко ответила женщина. — Попробуй-ка выгнать Сыгаева и Судова!

— Может, и попробую.

— Вот и попробуй!

— А ты чего их потешаешь? — обратился он к пареньку. — Зачем глупым прикидываешься?.. Однако здесь очень холодно. Ты, Никита, пожалуй, спи в той комнате, там потеплее. Аграфена, постели ему там…

— А зачем буржуи работают у нас, у советской власти? — В голосе Никиты слышалось возмущение.

— Грамотных у нас мало, — устало сказал Кириллов. — Вот ты и учись… А теперь иди спать. Аграфена, постели ему, пожалуйста, потеплее.

— Ладно, ладно! — огрызнулась женщина.

Так и не постелила сердитая Арыпыана Никите, и он долго сидел, забившись в темном углу последних нар, у самых дверей.

Потом вернулся хозяин с двумя подвыпившими молодыми людьми. Заглянув в комнату учителя, Арыпыана шепотом сообщила:

— Спит.

Тихо переговариваясь, они распили принесенные с собой две бутылки какой-то беловатой мутной жидкости. Один из гостей, маленький человечек, заика, с удивительно низким лбом и узкими проворными глазками, вытягивая губы и тряся головой, хвалил какую-то старуху Матрену, прекрасно готовившую для старой Сыгаихи «вот э-э-т-тот чо-о-омогон».

Покончив с бутылками, гости и хозяин расшумелись. Они галдели все разом, безбожно коверкали русские слова. Аграфена очень рассердилась на какую-то обидную шутку одного из гостей, фыркнула совсем по-кошачьи и скрылась за перегородкой, сильно хлопнув тонкой дверью. Мужчины громко захохотали.

Пьяницы решили играть в карты. Когда они освобождали стол и уже рассаживались, чтобы начать игру, тот самый гость, который обидел хозяйку, вдруг заметил Никиту и, вглядываясь в него, громко загоготал:

— Ну, парен! Где брыехал? Ха-ха! Чудак кокой ситит!

— Спи! — закричал Захар на Никиту. — Ты чо, караул?

Никита тихо расстелил оленью кожу, лег не раздеваясь, свернулся калачиком и плотно закрыл голову своей рваной шубейкой.

Люди спорили, кричали друг на друга, часто пересаживались с места на место, норовя придавить Никиту, а потом затянули пьяную песню.

А паренек тихо плакал, вспоминая братьев, маленькую сестренку, мать, отца, всех своих близких и таких дорогих ему людей. «Если бы я был Манчары, — думал Никита, — я бы помчался на белом коне к себе в Талбу. А перед отъездом отхлестал бы нагайкой всех сегодняшних уродов и спросил бы их: будут они еще издеваться над бедными людьми?»