Читать «Весенняя пора» онлайн - страница 148

— Не плачь, Майыс, ну, не плачь… — словно вкладывая в эти слова всю свою прекрасную душу, тихо попросила некрасивая Агафья, жена Дмитрия. — Я сама…

И, как бы отстаивая свое право на слезы по Эрдэлиру, сама беззвучно зарыдала.

Старый Боллорутта переминался с ноги на ногу, не зная, то ли ему обрушиться с посохом на Эрдэлира и Майыс, то ли отойти в сторонку и сделать вид, что он ничего не замечает.

А рядом старик и старуха, дряхлые, в изодранной одежде, повисли на единственном сыне, не в силах совладать со своим горем.

Слезы… Кругом слезы…

Вон собралась группа молодых людей. Они срубили стройную лиственницу, содрали с нее кору и вытесали столб с трехгранной вершиной, который водрузили тут же, в центре наслега, в память о постигшем народ несчастье. «Столб горести»…

Под утро, когда яркое солнце уже поднималось над талбинскими горами, толпа начала расходиться. А к полудню внезапно разнесся радостный слух, что якутов в солдаты не берут. Каждый считал, что именно он первым узнал эту новость, и торопился сообщить ее другим. Кто впопыхах хватал чужую шапку, кто вскакивал на чужого коня. Люди бежали во всех направлениях, а столкнувшись в пути, приветствовали друг друга ликующими возгласами.

— Эй, друг, слыхал, не возьмут в солдаты! — кричит какой-нибудь Иван Петру.

— Да! Вот здорово! — ответствует Петр.

Они обнимаются, целуются и устремляются в разные стороны. Обежав всех соседей, они снова сталкиваются.

— Вот и спасение пришло! — кричит на этот раз Петр Ивану.

— Радость-то какая! — отвечает Иван.

Они опять кидаются друг другу в объятия и бегут дальше.

Вскоре ликование охватило весь наслег. Никто не устраивал торжества, никто не созывал народ, но все снова собрались на старом месте. Многие еще со вчерашнего дня не уходили отсюда: бродили гурьбой, пели, угощали друг друга.

Прежде всего повалили «Столб горести» и отволокли его в сторону. Потом срубили в лесу еще более высокую и стройную лиственницу, содрали с нее кору и вытесали столб с семигранной вершиной, который установили в готовой яме и назвали «Столбом радости».

Потом в пяти местах развели большие костры. В разгар торжества, пренебрегая высокой ценой, купили у кого-то отгульную жирную кобылицу, ударили ее топором по лбу, вмиг освежевали и разделали всем на угощенье.

Радость царила кругом.

Вот быстроногие кони, как чайки, понеслись по равнине. За ними с лаем кинулись, вытягиваясь во всю длину, сбежавшиеся со всех дворов псы. Но они безнадежно отстали от коней и от такого стыда и позора вскоре закрутились в великой собачьей драке, не обращая уже ни на что внимания.

Затем начались кылы «по двенадцати меткам». До этого дня редкий человек в наслеге мог прыгнуть двенадцать раз подряд при расстоянии между метками больше чем в три широких шага. Сегодня же все участники проделывали это с легкостью. Только когда длину прыжка еще увеличили и расстояние между метками достигло четырех шагов, люди стали сдавать и один за другим выходили из игры.

Афанас Матвеев был среди соревнующихся. Вот он закусил нижнюю губу, слегка пригнулся и посмотрел исподлобья на окружающих. Потом поплевал на ладони и уже собрался было прыгнуть, но застыл в неуверенной позе.